Пролог
– Я попал в аварию. Через дорогу перебегала лиса. На середине она вдруг остановилась, и я вместе с ней. То, что машина столкнулась со мной, спасло ей жизнь. Никогда её не забуду. Помню, что я не перелетел, а остался на лобовом стекле. Может скорость была не такой большой. Я был в сознании. Говорить не мог. Не знаю как, но часть моей губы застряла в трещине стекла. Я не двигался. Держал в голове, что так не сделаю ситуацию хуже. Хотел не открывать глаза, пока не почувствовал теплоту на веках. Они непроизвольно сами это сделали. От моего дыхания нельзя было рассмотреть пассажиров. Приехала скорая, потом моя мать. У меня была сломана ключица, два ребра. Небольшое сотрясение. Где-то через день мне сообщили, что у меня ВИЧ. Меня заразила моя девушка.
– Я мыла полы. Сестра в соседней комнате вытирала пыль. С ней была наша мать. Я не подняла головы, когда услышала их ругань. Вдруг мать подошла ко мне, выхватила тряпку и стала хлестать меня ей по лицу. Воду пора было менять. Она попала по глазу, и я прижалась к полу. Потом стала бить ногами и спрашивать у меня: за что? Я не знала в чём провинилась. В дверном проёме кричала сестра. Её избивал отец. Звук от неё резко прекратился, она упала. Я испугалась, что она сейчас умрёт и поползла к ней. Отец приблизился, ударил меня ногой по затылку. Моя голова отскочила от пола и нос сразу залил его кровью. Когда родители ушли, я смогла поднять сестру. Она беззвучно плакала. Я сказала, что мы поплачем на их могилах.
Глава 1
Двери захлопнулись резко, вагон зелёной ветки метро возобновил грохот. Она вбежала в последнюю секунду. Он, наблюдавший за ней, был уверен, что сегодня её длинные волосы точно останутся снаружи. Но этого, как всегда, не произошло.
Она отражалась в двери вагона метро и не сводила с себя глаз. Он стоял позади, полностью закрытый ею, и думал, что она его не видит. Смотрел на роспись толстых веток дерева на её спине, как на картину Шишкина, вспоминал, что так и не сходил в Третьяковскую галерею, а хотел бы пойти вместе с ней. Волосы растопленным молочным шоколадом спадали ниже талии и всё в них напоминало ему о жизни, которой у него никогда не было. Рядом с ней он испытывал непонятную ностальгию.
С каждой остановкой людей в вагоне становилось всё больше. В череде сменяющихся лиц его синяки под глазами никто не заметит. Тут все такие. Смотрят в телефоны или спят. Он слушал музыку в углу, она разглядывала себя. О чём думала и думала ли вообще, не знал. Кто-то мог решить, что она слишком пошло для этого одета.
Ему нужно пересесть с зелёной ветки на синюю. Им ехать в один институт, но она выходила раньше на белорусской. Когда он приходил в кабинет, она уже там сидела и с кем-то болтала. Знает короткий путь. Он хотел бы спросить. Опять они приехали на станцию раньше, чем он собрался с мыслями.
Дальше он должен был ехать без неё. Стал делать переход между станциями, мучительно застрял на повороте в толпе заспанных, недовольных лиц. Тут тоже должна быть какая-то лазейка, но он о ней не знал. Знала ли она? Наверняка.
На синей ветке он зашёл в первый вагон. Опять куча людей. Хочется сесть, но некуда. Теперь даже прислониться к чему-то кроме человеческих тел не получится, не за что держаться. Он стоит в толпе и представляет, как сверху на него смотрят люди, прогуливающиеся сейчас над поездами. Видят его сжатого и мятого и смеются.
Поезд останавливается между станциями. Здесь он почему-то всегда долго зависает. Она стоит у двери. Он не сразу её заметил. В первый раз они вместе едут до конца пути. Видимо, где-то задержалась. Рядом с ней мужчина, поглядывающий на её грудь. Ей явно неприятно.
Ему хочется протиснуться к ней и встать между ними. Но он думает, что сейчас поезд тронется, много людей выйдет и ей станет посвободнее. Так и происходит, хотя минуты в туннеле тянулись для него вечностью. Совсем не знает её, а со своим беспокойством ничего сделать не может.
