Не хотите по-плохому, по-хорошему будет хуже.
Гелэналли
Ненавижу раннюю весну. Слякоть разъедает дороги, которые и без
того далеки от совершенства. Кроме того, холод апрельского вечера
находит лазы в теплой куртке, о которых я раньше и не
подозревала.
Я с тоской оглядела окрестности и нетерпеливо поерзала в седле.
Лошадь, уже пятнадцать минут тащившаяся тяжелой поступью,
ускорилась... Ровно на несколько шагов... И, посчитав это
достаточным, снова перешла на черепашью скорость. Серость дня
настолько подавляла своей безжизненностью, что торопить эту
лентяйку у меня не было ни сил, ни желания. Тем более что доехать
до Лависка мы успеем, даже если к трем шагам вперед добавим
два шага назад!
Устав созерцать пегую гриву лошадки, я снова бросила
расфокуссированный взгляд на дорогу. Там, среди луж и комьев грязи
валялся всякий мусор, который выкидывался с повозок, проезжающих по
тракту: вот тряпка, родной цвет которой было уже не различить за
впитавшейся грязью; а это тыква, даже относительно целая, видимо
появившаяся здесь совсем недавно; цепочка, по-видимому, золотая,
наверное женская... и даже черепки какой-то домашней
утвари...
Стоп.
Цепочка.
Золотая-я-я!
- Ну-ка, подожди, Пега! - я заставила лошадь сделать пару
шагов назад и вытащила из-за голенища сапога метательный нож.
Свесившись с седла, подцепила находку, которая осчастливила меня
еще и кулончиком, облепленным комьями земли и снега. Пега, явно не
желая больше стоять среди слякотного тракта, двинулась дальше...
впрочем, скорость она-таки не добавила тоже. Дорогой я усиленно
терла вдохновение ювелира о свою штанину. Находку хотелось
рассмотреть, а штанам терять все-равно нечего.
Да и вообще, откровенно говоря, последний раз я мылась дня 4-ре
назад. В приютивших меня деревнях ради меня любимой баню никто не
топил. Спасибо хоть не гнали в грязную шею! Допускаю, что это
скорее из чувства брезгливости к шее, нежели сострадания... Я
прикинула степень своей неумытости по 10-ти бальной шкале и поняла,
- шкала маловата... м-да.
Я просто физически ощущала на лице живописные разводы грязи.
Черная коса колосилась до 'ниже спины', в смысле стояла колом.
Этаким о-о-очень тяжелым колом. Хорошо, хоть не вверх, как
дисциплинированный колосок в поле... Одежда могла поспорить с
дорогой (и лицом) по количеству грязи (кстати, именно по этой
причине кулон мне оттереть толком и не удалось). Под ногтями.
... В общем, то же самое, что и везде.
Запрятав находку поближе к сердцу, я подтолкнула лошадь
пятками. В конце концов, сколько можно мерзнуть на этой
дороге!?
Город встретил меня в лице хмурого полусонного
стражника.
- По какому делу?
Дежурная фраза, что-то вроде 'здравствуйте уважаемая и
далее по тексту...'.
- По нужному, - буркнула я, но, заметив его взгляд не обещающий
грубиянам ничего хорошего, добавила. - Проездом.
- Серебрушку.
- Чего!? - сонливость махом слетела от такой обдираловки. - Не
многовато, любезный?
- За разговорчивость,- обрубил страж,- не хочешь, кукуй здесь до
следующей смены.
Куковать мне естественно не хотелось, но и такие деньги
платить тоже, подумаешь нежность какая! Настроение у него видете-ли
плохое!
- А начальству скажу?
- Такую свинью никто слушать не станет, еще мне спасибо
скажут. Бродяжек в городе и без тебя хватает!
Мда, слушать не станут, и пинка дадут, по трепетно
оберегаемому месту. Моему. Жаль.
- Ну, дяяяденькааа, - заканючила я, - откуда у меня такие
деньги, я ж деревенскаяяяя. Мамки нет, папки нет бабка одна...
- Ладно уж, давай медак и вали пока я добрый.
Я ловко сунула в его лапищу монетку и прошмыгнула мимо,
пока правда добрый.
Первый постоялый двор был мой, в смысле тащиться и искать
что-то поблагоустроенней сил не было, поэтому я заехала в первый
попавшийся.
