– Вон пошла! Вали! – орёт Костя. – Сука! Забирай вещи! И пошла! Пошла!
– Костя, пожалуйста! Нет! Ай! Больно!
Костя избивает Таню. И Тане больно. Очень больно!
– Гена! Гена! Помоги! Нет, не надо! Больно! Гена, помоги! Костя, не бей!
Но Гена ещё больше притих в своей комнате, боясь подать шорох, иначе влетит и ему. Но дверь в комнату и без его звуков резко открылась: влетает Таня, спотыкаясь, падает на пол, позади неё заходит Костя. Гена в ужасе смотрит на кровь, стекающую с Таниного лица. Ещё у неё на руках красные пятна. А из одежды на Тане – Костина рубаха и спортивные брюки. Таня босая, хотя в квартире холодно, успевает заметить Гена.
– Гена, тут просят тебя! – говорит Костя уже спокойным тоном и закрывает за собой дверь. В комнате теперь трое. – Танечка, ещё раз скажи. Ну? – Та молчит, вытирая слёзы и кровь. – Я даже стульчик тебе поставлю, – и Костя приставил к ней стул, скинув с него одежду брата. – Генка, тут такое дело, ты должен сейчас выручить эту суку. В принципе, сюда и зашли. Да, Танечка? – Костя толкает Таню ногой. – Вставай! Проси его! Ну!
Таня подчиняется, и Костя тут же даёт ей пощёчину, потом швыряет на стул.
Гена трясётся, страшно за Таню и себя. Гена знает: заступится – Костя изобъёт.
– Нет! – кричит Таня.
– Танюшка, я ж говорил: мой брат – больной мальчик. Не поверила, дурочка? Посмотри на него. – И Костя всаживает ещё одну пощечину. – Давай по-хорошему – пошла вон, пока цела! Есть минута! – и Костя начал считать: – Шестьдесят, пятьдесят девять, пятьдесят восемь…
Таня встала со стула и побежала к двери, открыла её и вышла в коридор. Гена видит, как она снимает с себя брюки и рубаху, потом надевает то, что висело на вешалке. По звукам Гена понимает – теперь Таня в комнате Кости. Там она погремела разными склянками, баночками и ушла. Ушла, потому что хлопнула входная дверь.
– Братуха, опять неудача. Бабы все суки, да? – Костя попытался обнять Гену. – Иди к братику!
– Не хочу!
– А почему?
Гена пожал плечами.
– Иди, иди! – и Костя сам подошёл к Гене. Гена получил сильный удар в живот, отчего упал и закашлял. – Козёл!
* * *
Гена остался один, в голове шум и сожаление, что не смог помочь Тане. Гена понимает, он трус, над этим и посмеивается брат, и посмеивается уже который год – с самого детства, если быть точным. Но то, что Гена трус – это Костя говорит, а Гена знает другое: он многое может сделать, но не настал ещё тот день, про который отец говорил.
Таня Гене нравилась. Гена даже пару дней назад тайком понюхал её брюки и свитер, которые висели в прихожей на вешалке, и обувь – она почему-то перед дверью в ванную стояла. Не раз Гена целовал стул, на котором сидела Таня (это было в кухне, тоже пару дней назад).
Теперь Гена Таню больше не увидит, и не услышит. Тани в этой квартире не существует.
Марина, Валя, Лариса, Нина, Оля, Саша, какая-то иностранка Анна, Катя, ещё раз Оля – это девушки, которые точно так же, как и Таня, покидали квартиру. Но из всех Гене нравилась Таня, потому что она не кричала, как остальные, когда Костя за стенкой ублажал свои, непонятные Гене, желания. Гена даже не может представить, что Костя делает с девушками, которые там кричат и стонут.
– Генка, мать твою, сколько можно звать! – заорал из кухни Костя. Гена понял, лучше прийти и пришёл. – Чего сопли развесил? Чай давай!
Вот такой вот Гене достался старший брат. «Их не выбирают, братья даны для испытания», – говорил отец, когда на Гену приходилась основная доля Костиного негодования. Ещё отец советовал жить с братом мирно, «брат же, как никак». «Костя страшный человек, боюсь за вас» – а это отец сказал перед своей сметью.
