Проснувшись в шесть тридцать утра, Александр протянул руку к старенькому будильнику, который замерцал красными цифрами на прикроватной тумбе. Звук будильника раздражал, но его неизменная ритмичность помогала не провалиться обратно в сон. Поднявшись с кровати, он потянулся к шторе, открывая вид на мрачный двор. Серая плитка двора давно не видела яркого солнца, а соседи уже начали свой утренний марафон – кто в магазин, кто на работу. Александр встал, слегка почесывая затылок, и отправился на кухню. Старый чайник зашумел, предвещая обычный утренний ритуал. Запах растворимого кофе, может быть, и не был ни с чем выдающимся, но он придавал энергии и пробуждал привычное чувство спокойствия. На плите всё ещё стояла кастрюля с супом, сваренным вечером. Он съел несколько ложек, поставив чашку рядом. Завтрак был простой, но привычный, а это значило больше, чем что-либо другое. Перед выходом на работу Александр привычно проверил почтовый ящик. Газет давно никто не выписывал, а коробка была пустой – вместо писем лишь пыль. По дороге в офис он зашёл в продуктовый, прикупив хлеб и молоко. Весь магазин, казалось, был наполнен молчанием, как и сами улицы. Только кассирша посмотрела на него, едва кивая головой, словно приветствуя. На работе он сел за свой привычный стол, в тесном и угрюмом офисе завода. Коллеги вели дежурные разговоры, но он предпочитал молчать, окунаясь в свою рутинную задачу – проверить очередные отчёты. Часы тянулись медленно, и только обеденный перерыв немного нарушил равномерность. Когда Александр вернулся домой поздним вечером, он заметил, что уличные фонари вновь не работают. Дом, однако, встречал его уютом. Зажглась лампочка в прихожей, и он подумал, что небольшая уютная многоквартирка в этом городе по-прежнему остаётся его тихой гаванью. Александр был человеком привычки. Каждый день начинался одинаково. Шорох старого будильника становился сигналом для начала дня. Он медленно выбирался из-под грубого пледа, натянутого ещё со времён студенчества, и первым делом включал чайник на кухне. Кухня была маленькой, но уютной. На подоконнике стояли стаканчики с пророщенным укропом и петрушкой – небольшой эксперимент, к которому его подтолкнул просмотр ролика в интернете. Растения радовали глаз, но требовали ухода, и каждый день он аккуратно поливал их столовой ложкой воды. После завтрака, состоящего из двух яиц, поджаренных на потрёпанной сковородке, и чашки растворимого кофе, Александр обязательно заглядывал в окно. Утренние ритуалы были его способом почувствовать ритм жизни в городских условиях, которые всё больше поглощались серостью. На работу он отправлялся пешком. Ежедневная прогулка к заводу занимала около двадцати минут, за которые он успевал заметить многое: как соседка на первом этаже кормит кота, как мужчина из соседнего подъезда упорно старается завести старую машину, издающую протяжный хриплый звук. На заводе Александр трудился в небольшом цеху, где производились детали для сельскохозяйственной техники. Его коллеги, хоть и не были близкими друзьями, стали частью его ежедневной рутины. Сергей всегда рассказывал последние городские новости, а Валентина делилась рецептами, которые готовила для своей семьи. По вечерам Александр возвращался домой с пакетами из магазина. Покупки всегда были скромными: пакет молока, батон, иногда немного колбасы, если позволяли средства. Поднявшись на свой третий этаж, он вдыхал запах подъезда – смесь пыли, краски и старых обоев. Дома всегда ждала тишина. Александр включал радио, ставил что-то из своей небольшой коллекции пластинок или просто открывал книгу. Иногда он садился на балконе с чашкой чая, наблюдая, как небо постепенно темнело, а город погружался в ночную дремоту. Время текло неторопливо, но Александр ценил это спокойствие. Работая на заводе, он научился находить радость в мелочах. Однажды в обеденный перерыв он разговаривал с коллегой Валентиной, которая рассказывала о своём опыте выращивания картошки на даче. Саша, знаешь, если правильно удобрять, то урожай будет на загляденье, – говорила она, расставляя слова так, словно сама картошка была её детищем. Ты будто инструкцию читаешь, Валя, – улыбнулся Александр, нарезая ломтики батона к супу, который был неизменным в меню заводской столовой. Вернувшись домой, он вновь заметил, как жизнь в многоквартирном доме идёт своим чередом. Кто-то переносил коробки в грузовик; пожилой мужчина из соседнего подъезда нацарапал что-то на стене мелом – это была его привычка, и никто уже не удивлялся. Александр не был болтливым, но иногда встречал соседей в лифте. С улыбкой он приветствовал молодую пару с детьми или бабу Клаву, всегда оживлённую и готовую к беседе. Он никогда не задерживался в разговоре, но короткие моменты общения с людьми давали ощущение причастности. По вечерам он часто сидел на кухне, читая старую книгу. Иногда он ловил себя на мысли, что страницы уже помятые, а буквы немного поблёкли – как и его привычная жизнь. Но это не вызывало ни грусти, ни радости; Александр воспринимал всё как данность. Обыденность была его тихой гармонией, пока он однажды не заметил мелочь, которая изменила его мысли. Во время похода в магазин он увидел, что на одной из витрин лежала странная бумажка, исписанная кривым почерком. Слова не складывались в связный текст, и это вызвало у него лёгкое беспокойство. Каждое утро Александр замечал мелочи, которые делали его жизнь не такой серой, как казалось на первый взгляд. Когда он спускался по лестнице на работу, его взгляд неизменно падал на ржавый велосипед, стоявший у первого этажа. На руле висел одинокий пластиковый пакет, и каждый раз, проходя мимо, он гадал, сколько времени ещё он там пробудет.Дойдя до магазина, Александр решил зайти за свежим хлебом. Продавщица была всё та же женщина средних лет, с постоянно строгим выражением лица.
