Дорогие читатели! «Грань искупления» – вторая книга из серии «Голгофа». Здесь действия происходят спустя год после событий в «Пределе прочности». Именно поэтому рекомендую начать свое восхождение на гору Голгофа именно с первой книги. Важно понимать отсылки, а еще знать прошлое героев.
Обращайте внимание на приписки с годом и городом в начале глав! Это важно для сюжета!
В книге все герои – монстры. Они воплощают зло, и таких, как они, принято отвергать во всех обществах. Я же предлагаю вам расширить границы своего сознания, и позволить себе искренне поболеть за злодеев. У них тоже есть чувства!
Так как это темный роман, то тут присутствуют триггеры:
– Сомнительное согласие, бондаж, откровенные сцены секса;
– шизофрения со слуховыми галлюцинациями;
– описание убийств, пытки, плен, жестокое обращение;
– селфхарм.
Желаю вам приятного прочтения!
Если знаете меня лично, то, пожалуйста, сделайте вид, что не читали эту книгу.
2013 год,
Город Трэйси, штат Калифорния.
– Вам тоже не нравится классицизм в живописи?
Я испуганно поворачиваю голову в сторону, и вижу рядом с собой темноволосого мужчину в строгом деловом костюме. Кажется, что одни только золотые запонки стоят больше, чем все мои кроссовки. Он выглядит таким статным и взрослым, что мне начинает казаться, будто я несмышленый ребенок, заглянувший сюда по ошибке. Летнее платье, которое я люблю всем сердцем, теперь кажется каким-то безвкусным, а сандалии на ногах – дешевкой.
Я сильно удивляюсь его присутствию здесь, потому что уже несколько лет этот зал пустует. Сюда прихожу только я, а остальные люди обычно обходят его стороной.
– Почему вы так решили? – задаю ответный вопрос. Рука неконтролируемо тянется к волосам, чтобы поправить прическу или убрать несуществующую пылинку. Затем она торопливо опускается на шею, начиная почесывать и поглаживать кожу – выдаю свое волнение с головой, но не могу это контролировать.
– Я заметил, что картины Баттиста вы обходили стороной, даже не взглянув в ту сторону. Хотя «Пир Клеопатры» собрал вокруг себя, кажется, половину этого города. – Он улыбается, глядя прямо на меня. Его глаза непонятного и необычного цвета превращаются в растопленный шоколад, обжигая и согревая. Руки спрятаны в карманы брюк, а спина остается идеально прямой.
– Ну, сказать честно, классицизм со своей строгостью форм и четкими элементами, надоедает. Мы же буквально живем в нем, видим каждый день, так зачем же любоваться этими картинами? Я предпочитаю экспрессионизм.
– Из-за буйства цвета?
– Из-за чувств художника. Они показывают свое мироощущение, позволяют заглянуть в душу, потрогать обнаженное сердце. Это более интимно и значимо. Не каждый способен на такое.
Когда я говорю об искусстве, вся моя робость и нерешительность испаряется в воздухе. Вот и сейчас, рядом с этим мужчиной, я забываю о явном классовом различии между нами. Мне кажется, что мы стоим наравне, и говорим на одном языке.
– Значит, ваша стихия – хаос? – Он прикладывает руку к подбородку, полностью разворачиваясь ко мне. А я просто не могу не отметить красоту его кистей, аккуратность ногтей и всю ту эстетику тела, которую он демонстрирует своими короткими движениями.
– Хаос, который граничит с безумием, – отвечаю я, позволяя губам растянуться в улыбке.
– Искусственно созданное безумие однажды может сыграть злую шутку с создателем: его душа будет отвергать порядок.
– Именно поэтому существует несколько направлений в искусстве. Невозможно рисовать Бога, когда твоей душой управляет Дьявол. Нельзя нарисовать и искусственное безумие: ты либо знаешь, что это такое, либо нет.
