Надев черный платок и очки, скрывающие глаза от посторонних
людей, женщина покинула салон автомобиля и, забрав с заднего
сидения огромный букет белых роз, пошла по широкой дороге, ведущей
к кладбищу.
Как всегда легкий мандраж охватил
ее, как только она ступила на территорию. Угнетающая атмосфера
человеческой боли и страданий никогда не покидала это место, но
Лена не боялась, она тоже приходила сюда для того, чтобы выплеснуть
накопившееся горе. Как ни странно, но только здесь ей было
спокойно, она не играла никаких ролей, не пыталась никому угодить,
просто была собой.
Медленно бредя по узкой дорожке,
Елена меланхолично предавалась горьким воспоминаниям.
С момента трагических событий
прошел ровно год. Двенадцать мучительно долгих месяцев Лена училась
жить заново. Она отошла от дел и полностью сосредоточилась на муже
и сыне, ставя их потребности превыше всего, но при этом совершенно
забывала о себе. Так, ей казалось, было легче пережить весь тот
кошмар, в который превратил ее жизнь Олег Чернов. Кто он, трус или
благородный спаситель, женщина до конца не смогла понять. Она
любила его, дерзко и пламенно, не признаваясь в этом ни себе, ни,
тем более, ему. Но это было так давно, что не осталось даже пепла
от былого костра.
Все изменилось в один миг, когда
Лена узнала горькую правду. Она буквально въелась в ее сознание,
обрубая на корню все попытки, если и не стать счастливой, то хотя
бы найти успокоение. Сын, в котором души не чаял ее муж, не имел
ничего общего ни с ней, ни с ним. Не она была биологической матерью
этого ребенка. Как с этим жить дальше, Елена не знала и носила эту
страшную тайну в себе, боясь разрушить жизни близких людей, так же,
как Чернов разрушил ее.
Не желая больше его видеть, Лена
попросила Олега уехать, не очень надеясь на понимание, но он
выполнил ее просьбу и исчез, как будто и не было никогда. Она
запретила себе думать о нем, холодным огнем выжигая его образ из
своего сердца, и справилась со своими эмоциями, спрятав их глубоко
в душе. Пыталась возненавидеть его, но не сумела.
Чернов принял волевое решение и,
подменив новорожденных, избавил Лену от душевной боли хотя бы на
время. Она его не оправдывала, но и перекладывать всю вину за
случившееся только на него не могла — узнай она о смерти сына
сразу, умерла бы вместе с ним.
Елена была благодарна Олегу за
то, что он не побоялся и похоронить их малыша, и дать ему имя, и за
то, что попытался подарить ей смысл жизни. Приемный сын Коленька…
Если бы не он, Лена давно бы уже сошла с ума. Он был спокойным и
ласковым ребенком и очень нуждался в маме, тянулся к ней, ища тепло
и заботу, и материнское сердце оттаяло. Шишкина приняла мальчика,
но так и не сумела его по-настоящему полюбить, всей душой, как
родного. Она никак не могла забыть другого малыша, которого девять
месяцев носила под своим сердцем, которому читала сказки еще в
животе, разговаривала и гладила, пытаясь успокоить. Они были единым
целым, Лена чувствовала каждое его движение и заочно любила
безмерно. Она так мечтала увидеть его, подержать на ручках, прижать
к себе. Но судьба распорядилась иначе… Практически сразу после
рождения ребенок умер, а ей отдали другого младенца.
Время шло, но рваная рана ее души
не затягивалась, а чувство вины еще больше разъедало изнутри,
постепенно вгоняя в депрессию. Елена чувствовала вину перед мужем
за то, что, живя с ним, все это время любила другого мужчину, и
перед сыном за то, что так и не смогла дать ему ту материнскую
теплоту и любовь, в которой он нуждался. Она невольно сравнивала
его с другим малышом, представляя, каким был бы ее Ванечка.
