Октябрь в Торонто выдался теплым и сухим. Яркое
солнце давно уже не грело, лишь холодно взирало с высоты. Молодой
мужчина сидел на лавочке во дворе своего дома и, не спеша потягивая
виски из горла бутылки, наблюдал за тем, как разноцветные кленовые
листья, выписывая в воздухе замысловатые узоры, медленно опускались
на землю. Было в этом явлении свое великолепие и некий скрытый
смысл. Природа сбрасывала все лишнее и готовилась к наступлению
зимы, чтобы уснуть на несколько месяцев, а проснуться обновленной и
девственно-чистой.
Вот и он сбросил все, что связывало его с прошлым:
поменял страну, имя и даже лицо, но его весна так и не наступила.
Десять долгих лет Алекс Гилберт жил в постоянной стуже, вечная
мерзлота поселилась в его душе, наполнила сердце ненавистью и
злобой. Убив все светлые чувства, сделала его жестоким,
безжалостным и беспощадным.
Он не любил осень, она почему-то всегда
ассоциировалась с надеждой, и именно в это время года все больше
ощущалась тоска по родине. Гилберт уехал из России двадцатилетним
юношей, он был сломлен и раздавлен, уничтожен физически и морально,
но, вопреки всему, сумел выжить.
Ему повезло, на пути встретились хорошие учителя,
которые дали ему бесценные знания и помогли встать на ноги. Он
старался начать жизнь заново, постигал азы ведения бизнеса и вскоре
уже работал самостоятельно: брался за любые, даже заведомо
убыточные хоккейные клубы, ночевал на работе, но добивался того,
что они выбивались в лидеры и приносили прибыль.
Сам того не ожидая, Алекс стал известным на весь
спортивный мир кризисным менеджером. Он мог бы быть превосходным
тренером, имел для этого все данные: видел игру как на ладони,
предугадывал ходы соперника, прекрасно анализировал ситуацию и умел
разрабатывать блестящую тактику, но предпочитал оставаться в тени.
Мало кто знал его лично — Гилберт был очень
скрытный и редко появлялся на публике, вокруг его персоны ходило
множество легенд и слухов, однако он не спешил ни подтверждать их,
ни опровергать.
Алекс сколотил себе немалое состояние, но так и не
сумел расстаться со своим прошлым, оно не отпускало, будто
стальными канатами тянуло его обратно, туда, где в одночасье его
жизнь потеряла всякий смысл. Воспоминания, неожиданно яркие,
накрыли, как лавина, заставив зажмуриться…
— Я хочу вернуться к мужу и сохранить
семью, — серьезно заявила Лиза, ее голос звучал холодно, почти
бесстрастно, словно они просто обсуждали, что приготовить на ужин,
а не решали судьбу.
— Ты слышишь себя? Опомнись! Какой муж? Я
люблю тебя, я жить без тебя не могу, — отчаянно кричал Женя,
пытаясь достучаться до нее. В его глазах отчетливо читалось
непонимание и страх.
— Веру ты тоже любил…
— Господи, да при чем тут Вера?
— возмутился Царев, не имея ни малейшего представления о том,
что случилось. Когда он уезжал на сборы, все было хорошо, а теперь
вместо нежной и любящей женщины перед ним стояла снежная королева.
— Я давно забыл о ней, в моей жизни есть только ты!
— Ну хватит этих сказок, я все тебе
сказала, добавить мне нечего, — его признания не возымели на
нее никакого действия, Лиза упрямо отказывалась замечать его
искренность и по-прежнему оставалась безразлична к происходящему.
— Зато мне есть чего! — воскликнул
Женя, намереваясь высказать все, что нещадно терзало душу. Он четко
осознавал, что теряет ее, и готов был бороться даже с ней самой.
— Я не люблю тебя, — резко перебила
его Краснова, расставив последние точки. — Все закончилось,
уходи, пожалуйста…
Ее слова, как ушат ледяной воды, вмиг охладили
пыл, лишили надежды. Царев выбежал из квартиры и сел в машину.
Хотелось орать от безысходности, и, чтобы хоть немного
проветриться, он выжал педаль газа в пол. Самое настоящее отчаянье
охватило его тогда, когда он летел по дороге, нарушая все правила,
слезы наворачивались на глаза, и в какой-то момент он не справился
с управлением на повороте и, вылетев на встречную полосу движения,
столкнулся с фурой лоб в лоб.
