Женская тень, упавшая на план, а с него на складной металлический стол, заставила мужчину поднять взгляд.
Воздух был полон густого запаха жары, пыли, пота и сладкого турецкого табака. Солнце припекало. Его лучи падали на тощих, изредка лающих собак, забредших к укрепленному бревнами котловану, и мух, которые кружили над людьми, норовя укусить незащищенные места. И если бы над котлованом не было поддерживаемой большими бревнами крыши из гофрированной жести, солнце уже давным-давно свело бы людей с ума.
От главного котлована, прямоугольника с понижением от пяти до двадцати футов, огибая здания и груды битых камней, во все стороны расходились траншеи.
Слышался шум работ: удары камнедробилок, скрежет лопат, отбрасывающих щебень и землю. Вдруг ветер, пересекая впадину, принес соленый запах Черного моря. И это было как дыхание другого мира. Стоял жаркий июль, и солнце напоминало сияющий глаз на лазоревом лице циклопа.
– Доброе утро, слегка наклонив голову сказал доктор Водантис, приветствуя женщину. От жары на мешках под его темными глазами выступили капельки пота. С виду ему было лет тридцать шесть. Так как в отеле «Империал», расположенном в четырех милях отсюда, в Караминьи, было очень жарко, то ничего не оставалось другого, как убежать от небесного пекла сюда, на природу, в холмы.
Его шляпа выгорела и покрылась пылью, хотя костюм цвета хаки, по сравнению с одеждой остальных, и отличался чистотой.
Женщина кивнула в ответ. Она была крепкая и высокая, со смугловатым лицом, обрамленным хорошо ухоженными, слегка вьющимися и абсолютно черными волосами. На ней были старые джинсы, коричневые рабочие ботинки, хлопчатобумажная блузка и простенькая золотая цепочка на шее. За плечами виднелся рюкзак цвета зеленых оливок.
– Посмотрите, это то, что я хотел вам показать, сказал доктор Водантис, наклонившись к своей молодой ассистентке, и протянул ей один из планов. – Траншеи и центральный котлован отмечены непрерывными линиями, а прямоугольники и круги пунктиром. – Он провел пальцем вдоль одной из траншей. – Здесь. – Палец указал налево и коснулся квадрата, изображенного прерывистой линией со знаком вопроса в центре.
– Это, возможно. несколько сот ярдов от амфитеатра. Один из турецких рабочих обнаружил его вчера утром.
Еще один мужчина пристально наблюдал за ней. Ее глаза ошеломляли, сияя загадочными сапфирами на смуглом сужающемся лице. Вдалеке громыхал бульдозер.
– Я вижу, сказала наконец женщина. – Вход? Но куда?
– Как далеко он простирается в гору, мы пока еще не знаем, сказал доктор Водантис. – Ассистент доктора Маркоса вползал в него вчера. Он бросил взгляд на доктора Маркоса, сухопарого мужчину с копной белых волос и щетинящейся бородой.
– Но только на четыре метра, сказал доктор Маркос, обращаясь к женщине. – Я велел ему вернуться, поскольку мне кажется, что туннель еще слишком опасен для исследований. Потолок неустойчив. Необходимо установить гидравлическую опору, прежде чем мы пошлем кого-либо туда. Что он нашел? Там идет постепенный спуск, и туннель сужается. – Доктор посмотрел на женщину. Он старался не отводить взгляд, но это было трудно, поскольку в этих женских глазах была такая пронизывающая. энергия. Он хорошо ее знал. Он работал с ней три года на раскопках на Крите, и хотя ему не нравилось, как она работает, он уважал ее интеллект. Он видел уже такое огненное отражение в ее глазах однажды ночью, когда звезды висели на небе, как на огромном гобелене, и голоса призраков слышались в коридорах разрушенного замка. Тогда на ее лице, оттеняя все его особенности, застыла какая-то таинственность и пугающая решимость. И он подумал в тот момент, что паучья рука жреца легла на ее плечи.
