Изнуряя сердце в течение всей жизни, смертные грехи сопровождают каждого. Нередким признаётся и то состояние, при котором человек не в состоянии думать ни о чём более – им безраздельно управляет демон страсти…
Уместной в данном случае представляется возможность упомянуть о крайне важном обстоятельстве – исконно коренном вопросе. Много ли людей понимают, что их перечень: лень, алчность, похоть, гнев, чревоугодие, зависть, гордыня… не опирается на религиозные тексты и догмы?
Современная история утверждает, что пороки в названном составе приобрели общепринятый характер лишь только в XIII веке, когда видный теолог и философ своего времени Фома Аквинский предложил несколько иной подход к рассмотрению данного вопроса.
При этом, перечисленные душевные недуги были выделены из прочих не потому, что они самые тяжкие, а потому, что неизбежно влекут за собой другие… исчисляющиеся в свою очередь десятками.
В силу импозантных атеистических соображений и кстати не менее распространённого религиозного ханжества современный человек живёт, будто духовный мир не существует… тогда как вровень законам материального мира и тому непреложному факту, что нарушающий их подвергается убийственной опасности, приличествует соблюдать и устои духовного… ведь противящийся им обрекает себя не только на множество несчастий, но и на мучительную духовную погибель.
Везде и повсюду, во все времена и эпохи видные деятели из совершенно разных направлений и сословий утверждали, и собственно утверждают по сей день, что от них, низменных проявлений души, можно! и нужно избавляться.
Однако, дилемма неутешительного пролога заключается в кульминационной части: посильно ли смертному пересилить дьявольскую силу и ядовитый чад этих образов… чарующих и позорных ?
ОНА ЖЕ УНЫНИЕ… АПАТИЯ…
…
– Мне повестка пришла.
– Что за повестка?
– С военкомата. По ходу в армию призывают.
Наверное, в жизни каждого человека бывают моменты, которые без каких-либо усилий запечатлеваются в памяти. На удивление, они не обязательно должны быть важными или значимыми, но по той или иной причине выбор подсознания выпадает именно на них. И вот так получилось, что именно этот разговор я обременён помнить всю оставшуюся жизнь. Он происходил будто вчера. Помню, как сильно удивился. Перемена темы была настолько непредвиденной и шокирующей, что я подскочил и с восклицающими расстановками вопросил: – Да ты что?! И что ты будешь делать?
Прикусив нижнюю губу, Улан отвернулся и глубоко вздохнул.
– Пока ещё не знаю, – наконец, ответил.
Тема была серьёзной и раз уж он её затеял, то у меня не оставалось иного выбора, как продолжать.
– А что ты с мамкой не поговоришь? – спросил я, и в обоснование своего некорректного вопроса разъяснил: – Она же в органах работает.
– В том то и проблема. Они хотят, чтобы я поехал служить, – грустно сообщил Улан, после чего надсмехаясь добавил: – Говорят, мне балбесу… на пользу пойдёт.
Откинув голову назад, я душевно расхохотался в ночное небо: – Ха-ха-ха!
– Ну да, конечно… смейся, – сквозь омрачённую ухмылку бросил Улан. – Тебе хорошо, в универе, как бы отслужил.
Не знаю почему, но в то время я не очень хорошо сознавал, что никому не нравится, когда над ним издеваются, в частности в те моменты, при которых делишься безрадостными, можно даже сказать прискорбными новостями. Переведя дух и тело от душевного хохота, я продолжил открыто глумиться1: – Ну так и тебе никто не мешал учиться в университете. Сам же бросил… биз-нес-мен недоделанный.
Лишь только теперь понимаю, что в подобных случаях уместно не сколько сочувствие или не менее распространённая, якобы незаметная, перемена темы, сколько элементарная поддержка: чтоб по-дружески постучали по плечу, рассуждая о возможных вариантах развития событий.
