– Меня бросили.
Кристина, еще не окончательно отдышавшись, смотрела на своего главного работодателя и пыталась осознать услышанное, если не по словам, то по буквам. Потом оглядывалась на подруг. Вроде, никто из них троих Рейнольда не бросал. Наоборот!
Только что они, с трудом вызвав такси, больше часа стояли в пробках на заснеженных городских улицах чтобы, высадившись у нужного подъезда, взбежать по лестнице, панически перебирая ключи на связке, отыскать нужный, открыть незнакомую квартиру и теперь, столпившись у двери в спальню, рассматривать знакомую тёмную фигуру на фоне занавешенного тюлью окна.
Рейнольд стоял спиной, совершенно раздетый и задумчивый. Из потока русых волос, укрывающих его почти картонное тело, проглядывало костлявое плечо и острый угол тазовой кости. Еще у Рэнни была очень тонкая рука, которой он подносил к лицу сигарету. Лицо, невидное от двери, выпускало дым в открытую форточку.
Кристина соображала.
Если его кто-то мог бросить, то это, наверное, Аня Кубик, потому что он с ней встречался летом. И осенью. Мотивы поступков Ани Кристина еще не придумала. Не было явных мотивов. Рейнольд был обеспечен, красив и в некоторых ситуациях неглуп, девицы его отслеживали и вертелись поблизости, но он почему-то выбрал потустороннюю Аню.
– Она верит, – тем временем, невнятно выговаривая слова, жаловался Рейнольд, – что деньги портят людей. Испортили, говорит, ее отца. Как только он стал много зарабатывать, он ушел от ее матери, и поэтому Аня решила расстаться со мной превентивно, пока еще не привыкла, и золотой телец не поставил на мою голову свое раздвоенное копыто. Он ведь парнокопытное, золотой-то телец? – Рэнни чуть повернул голову, адресуя вопрос Кристине.
Протолкавшись вперед, Данка решительно обошла Рейнольда спереди, вынула из его руки сигарету и выбросила в окно.
– Анечка – дура, – заключила она, окинув Рейнольда внимательным взглядом. – От такого не отказываются.
Кристина изучала темную комнату. Она слышала, что еще недавно эта квартира стояла совершенно пустой. Теперь появилась мебель, дорогая электроника и даже какие-то странные украшения в виде картин из разноцветного сена в бамбуковых рамках, плохо различимые в свете уличного фонаря.
Хорошо, что у Данки оказался ключ. Недели две назад Альберт, поливая тут цветы в отсутствие хозяина, попросил Данку передать их при возможности обратно. Вот и возможность.
Открыв светлый, современного дизайна шкаф с дверцами под мрамор, Кристина порылась в нем, нашла тонкий, вязанный из фиолетовой синели плед с бахромой и набросила его на замерзшего страдальца. Потом они закрыли окно и усадили своего работодателя на диван.
В прихожей послышался шум и шаги – это подоспели еще двое из тех, кому была небезразлична судьба Рейнольда.
– Зачем ты решил замерзнуть? – грубо спросил Джафар, едва появившись на пороге. Он включил свет, и все заморгали и сощурились.
– От него ушла Аня, – брезгливо объяснила Данка, намекая, что это не повод безпокоить такое количество людей.
Джафар отреагировал движением брови и проскользнул в комнату, уступая место в дверях следовавшему за ним Раунбергеру.
В комнате действительно подмораживало, а Рэнни был весь бледно-синеватый – видимо, торчал перед форточкой очень давно и довел себя до полупрозрачного состояния.
