ОГЛАВЛЕНИЕ
Глава 1. Во время матча пошел камень.
Глава 2. Мать врача умерла в больнице от болевого шока.
Глава 3. Ночной спор с женой-медсестрой.
Глава 4. «Хватит уже социализм качать!»
Глава 5. Главред поддался на подначку "шахтеров".
Глава 6. Из казино – в реанимацию.
Глава 7. Сдал друга на руки врачам.
Глава 8. Киллеры приходили ночью.
Глава 9. «Извиняться перед ментами погаными? Да ни в жисть!»
Глава 10. Хирург уединился с медсестрой.
Глава 11. Раскрутил проверяющего на правду и тайно записал.
Глава 12. Доктор посоветовал избегать врачей.
Глава 13. Медицинские светила разгневались.
Глава 14. Как замгубернатора полечила губернатора.
Глава 15. Совещались, как заткнуть рот журналистам.
Глава 16. Читатель с чемоданом долларов.
Глава 17. Срочное бгство медсестры из больницы.
Глава 18. Главврач сказал: "Везите его к нам".
Глава 19. Могут ли врачи сознательно убивать?
Глава 20. Гениальные живодеры. Деньги не пахнут.
Глава 21. «Мы заставим население травмироваться чаще».
Глава 22. Что сказал умирающий главред.
Глава 23. Привет от "чекистов" с усмешкой.
Глава 24. Запасной убийца пришелся очень кстати.
Глава 25. В руках у «надежного» мента.
Глава 26. Пришли за женой.
Глава 27. В тюрьме ее ждал ад.
Глава 28. Прощальные встречи на краю подлой ловушки.
Глава 29. Брату по крови можно верить.
-–
Глава 1. Во время матча пошел камень
На исходе пятого десятка известный в узких кругах журналист Иван Карагай увлекся теннисом и решил подыскать себе тренера. Ну, не тренера, так просто человека, который мог бы поставить удары справа, слева и с лета, да и растолковать правила игры.
На объявление в газете откликнулся сотрудник университета, полулысый крепыш почтенного возраста по фамилии Брудер. Имя его тоже звучало весьма убедительно – Марк Абрамович. Профессорское звание Карагай счел вполне логичным дополнением к этому набору.
Брудер сразу показался ему человеком парадоксальным. Вероятно, это был один из тех редких случаев, когда парадокс стал профессией. Профессор читал лекции по философии и одновременно – в качестве хобби и подработки – обучал желающих премудростям телодвижений на корте. Что было, если вдуматься, сродни алхимии. Брудер не просто учил, он выстраивал из каждого матча нечто вроде шахматной партии, где каждая ошибка или удачный ход раскрывали тончайшие философские категории. Если ты промахивался, это не был промах – это было свидетельство твоей неспособности осознать многогранность реальности.
Такого пошиба постоянные умствования Карагая поначалу раздражали, но профессор был старше лет на двадцать, голос у него был бархатистый, с милой такой картавинкой, изрекал он все свои сентенции с самым добродушным видом. И Иван отпустил ситуацию.
Чтобы оплатить трехмесячный тренинг, ему пришлось изрядно напрячься и писать на один-два материала в месяц больше, чем обычно. У его старого друга и соратника Жени, редактора газеты «Шахтерская губерния» Евгения Анатольевича Долганова, были круглые глаза, когда он узнал сумму контракта.
Три месяца прошли, как один день. По их прошествии профессор объявил:
– Ну, что, Митрофанович, будешь сегодня держать экзамен. Вот. Полагаю, ты уже делаешь минимум невынужденных ошибок. Все, что дальше – добывай сам, как самурай. Кстати, любая невынужденная ошибка – это ошибка мышления. Я бы даже сказал, это ошибка философии. Философия ведь учит ошибаться правильно.
Экзамен состоялся на асфальтированном корте, который некие заядлые любители тенниса устроили на одном из пустырей. Сетку желающие погонять желтый мячик каждый раз натягивали свою. У Брудера сетка в теплое время года всегда валялась в багажнике его старенькой «Ауди».
Натягивали сетку молча. Каждый настраивался на матч. Проигрывать не хотелось никому.
