Раздаётся глухой удар, словно кто-то хлопнул кулаком по стене.
– Замуж она не хочет, поглядите на неё! Ей, видите ли, север не нравится! А я сказал, что партия хорошая и свадьбе быть! – грохочет незнакомый бас.
– Может, выпороть дуру? – подключается женский голос, тоже незнакомый.
– Нельзя. Свадьба же… Поступим проще. Я напишу письмо, а ты собирай её, чтобы к полудню была готова. Отправим в дом жениха прямо сейчас, пусть сам разбирается.
На голову обрушивается ледяной водопад, и глаза сами собой распахиваются. Горло сдавливает спазм, вместо визга – хрип. Я смаргиваю повисшие на ресницах капли и недоумённо озираюсь.
Где я?
Ощущения дико странные. Кажется, что неведомая сила перебрала в теле каждую косточку, выдернула, ощупала и вернула на место. Я понимаю, что я лежу на чём-то жёстком и прохладном. Каменный пол? Голова гудит, на языке расцветает привкус горечи.
Я вижу перед собой очень большого мужчину. Назвать его толстым язык не поворачивается. В его великанской фигуре нет ни рыхлости, ни дряблости. Мужчине идеально подходит сравнение с медведем, такой же косматый, и силища видна с первого взгляда. Одет необычно – бурый сюртук, широкий кожаный пояс, сапоги…
Из-за плечам мужчины высовывается рыжуха неопределённого возраста, тоже крупная и одета не менее своеобразно – в тёмно-синее платье с юбкой до пола, прикрытое отороченной мехом цветастой безрукавкой. На голове толстый расшитый бисером ободок.
Это она предлагала меня выпороть?
Ничего не понимаю… Кто все эти люди? Где я и как я здесь оказалась? А где я была до того, как сюда попала? Ответа нет ни на один вопрос, а попытка выловить из памяти хоть что-то оборачивается приступом тошноты. Может, у меня галлюцинации? Или я вижу слишком реалистичный сон?
Тяжёлая оплеуха обжигает щёку и едва не выбивает дух. Слишком реалистично для игры воображения…
Медведь уходит, а я, не считая безмолвных слуг, остаюсь с рыжухой наедине, и выражение её лица преображается. Ненависть, которую она сдерживала при Медведе, вырывается наружу.
– Ну что, допрыгалась, Даниэлла? Я тебе обещаю, приданого твой муж не получит. Хм?
Говоря откровенно, мне нет дела до проблем неведомого мужа, которого, очевидно, навязывают Даниэлле против её воли. Всё, на что меня хватает – это поднять трясущуюся руку и провести по лицу.
Я всё ещё пытаюсь сообразить, где я. К вороху вопросов добавляется новый. Почему меня упорно называют не моим именем? Я никакая не Даниэлла, я абсолютно уверена, что меня зовут иначе. Иначе… как? Вроде бы крутится что-то на периферии сознания как юркий мотылёк – сколько ни лови, не ухватишь. Я не помню ни как меня зовут, ни кто я и откуда.
Становится зябко.
Тело ощущается чужеродно. Будто я втиснулась в платье, которое мне мало.
– Если бы не свадьба, я бы поставила тебя на колени на горох, – смакует рыжуха.
– Как хорошо, что свадьба, – с трудом ворочая языком отвечаю я. Рыжуха стоит, уперев руки в бока, и явно теряет терпение.
Не думаю, что она или Медведь те люди, которым можно признаться в потере памяти, а значит разумнее согласиться на всё, что они прямо сейчас от меня хотят и попытаться разобраться самостоятельно.
Так и не дождавшись от меня внятной реакции, рыжуха приказывает служанкам:
– Поднимите её. Малка!
– Да, госпожа, – подаёт голос одна из бледных девочек. Этакая поганка с лицом, наполовину скрытыми чепцом вместо грибной шляпки. Наверное, девочка милая, просто выглядит болезненно.
Рыжуха продолжает распоряжаться:
– Приведи нашу невесту в порядок, а ты, Энти, займись платьем. Не забывайте, что господин дал нам полчаса времени.
Когда названная Малкой подаёт мне руку, я не сопротивляюсь. Ледяная вода впиталась в волосы, в одежду, и на каменном полу меня уже знобить начинает. Согреться и переодеться – отличная идея.
