Голова раскалывалась, словно по ней ударили молотом.
Где я?
Что происходит?
Единственное, что всплывало в мутном море памяти — стерильная
белизна больничной палаты, приглушённые голоса врачей, обещающих
скорое выздоровление.
Операция, вроде бы, прошла успешно… а потом — пустота. Чёрная,
как дёготь, пустота, разорванная яркой вспышкой боли.
Медленно, борясь с накатывающей волной головокружения, я
приоткрыла глаза.
Первое, что пробилось сквозь мутную пелену — роскошный балдахин
из тёмно-красного бархата, расшитый золотыми нитями. Он парил над
головой, точно сказочный шатёр. Мягкие шелковые простыни скользили
по обнажённой коже…
Стоп. Обнажённой?!
Резко, игнорируя острую боль, пронзившую виски, приподнялась на
локтях и… тут же вскрикнула — рядом со мной лежало распростёртое
тело мужчины.
Его белоснежная рубашка была пропитана кровью, растекающейся
тёмным пятном. Длинные светлые волосы, словно шелковые нити,
разметались по подушке, контрастируя с загорелой кожей. А лицо...
оно застыло в гримасе боли и удивления.
— Дрянь… — раздался низкий, хриплый шёпот.
Я вздрогнула. На пороге, словно изваяние, стоял мужчина.
Правильные аристократичные черты лица, тёмные волосы,
неприступно поджатые тонкие губы… Вся его внешность впивалась в
меня острыми иглами превосходства и презрения.
Но главными были глаза. Пронзительные, угольно-черные, они
смотрели на меня с такой всепоглощающей ненавистью, что я невольно
вжалась в подушки.
— Решила меня опозорить? — мужчина шагнул в комнату.
Его аура давила так, что стало трудно дышать.
— Не… не понимаю…
— Не понимаешь? — взревел он. — Только вчера поженились, а ты
уже по мужикам таскаешься?
Поженились? Как это? Я… не замужем. Была когда-то, но “любимый
муж” бросил меня сразу после того, как узнал о болезни и ради кого?
Ради молоденькой размалёванной вертихвостки! Но это в прошлом, а
сейчас… настоящее. И оно мне не нравилось.
Вспомнив, что на мне не было ни единой ниточки одежды, решила
поскорее стыдливо прикрыться, натянув на себя шелковое покрывало.
Только вот и оно было заляпано кровью. Но лучше так, чем светить
обнажённым телом.
— Не нужно изображать из себя невинную овечку, — презрительно
хмыкнул незнакомец, назвавшийся моим мужем.
Он сделал шаг. Рывок был настолько внезапным и резким, что я
едва успела охнуть. Шелковое покрывало скользнуло по коже, открывая
холодному воздуху обнажённые плечи, затем грудь, живот... Я
осталась совершенно беззащитной перед его испепеляющим взглядом.
Щёки запылали от унижения и стыда.
Он не дал мне ни мгновения, чтобы опомниться. Крепкая рука сжала
волосы у самых корней, заставляя подняться с постели. Боль пронзила
голову, вынуждая подчиниться его воле. Шагнув назад, он потянул
меня за собой, и я, спотыкаясь, последовала за ним, пытаясь
прикрыться руками.
— Отпустите... пожалуйста... — прошептала я, пытаясь
высвободиться из его железной хватки.
— Молчать! — отрезал он не оборачиваясь.
Слёзы подступили к глазам, затуманивая зрение. Мне казалось, что
этот кошмар никогда не закончится. Мы спускались по винтовой
лестнице, и каждый шаг вниз усиливал чувство безысходности.
Наконец, массивные двери распахнулись перед нами, и я увидела
просторную гостиную, залитую светом хрустальных люстр. Повсюду были
гости: мужчины и женщины в роскошных нарядах, с бокалами вина в
руках, погружённые в беседы и смех. Но как только мы вошли смех
стих, и десятки глаз обратились на нас.
Я хотела провалиться сквозь землю. Огромное зеркало напротив
отразило моё жалкое состояние: взъерошенные волосы, покрасневшие от
слёз глаза, обнажённое тело, едва прикрытое руками.
Шёпот гостей прошелестел по залу, как порыв ветра.
Среди присутствующих в гостиной людей я заметила знакомое лицо,
хотя раньше его никогда не видела.
