Я стар, как же я стар. Ах, Пресветлая богиня, я так устал!
Хорошо хоть лекарь, нанятый мною в городе, пока еще может исцелить
большую часть моих недугов, даром, что дерёт втридорога. Но скоро
это прекратится. Скоро я передам свою силу тому, кто сможет с ней
совладать. Больше никто не умрет, пытаясь сдержать ее внутри себя,
как моя бедная Аманда.
Высокий и худой пожилой чародей шел по коридору своего поместья.
Его длинные волосы и борода были седыми, и только кустистые брови
все еще сохраняли угольно-черный цвет. Походка чародея была уже не
так тверда, как прежде и иногда подошвы его сапог громко шаркали по
коридорному паркету. Лицо его было не очень морщинистым, но глядя
на него легко можно понять, что чародей стар, очень стар. Вероятно,
возраст выдавали глаза, наполненные опытом и застарелой болью.
Как-бы то ни было, но коридор вскоре закончился, и показалась
массивная деревянная дверь, запертая на замок. Чародей приложил
сухую, с сетью выступающих вен руку к двери, и она распахнулась.
Внутри оказалась лаборатория.
Шкафы вдоль стен были забиты свитками и талмудами, вероятно
содержащими сведения о различный зельях и заклятиях. Прямо напротив
двери находилось широкое окно с короткими грязными занавесками.
Вдоль окна стаял длинный стол, на котором разместились колбы,
пробирки, ступка и пестик, различные коробочки и бутылочки, пучки
сухих трав и многое другое. На всем помещении был налет затхлости и
ветхости, углы комнаты были украшены паутиной, а книжные полки
пылью.
В центре же комнаты возвышался еще один стол. Вероятно, когда-то
он тоже был уставлен различными баночками и скляночками, но теперь
все это добро было небрежно скинуто на пол, часть вещей запинута
под оба стола, а часть постоянно бросалась под ноги.
На самом же столе, что стоял в центре комнаты, находилось некое
существо, отдаленно напоминавшее человека. Пол его нельзя было
угадать, а кожа была какого-то землистого оттенка и на солнце
отливала еще и зеленым.
Гомункул, наконец, готов, хорошо. Теперь осталось только
призвать нужную мне душу, а дальше она сама перестроит это тело под
себя. Проявит свою суть. Но главное, что здоровье будет отменным, и
это создание не будет тратить на лекарей и микстуры столько же,
сколько и я. Надеюсь, все же это будет парень, я не умею
общаться с юными прелестницами, их умы заняты только платьями да
развлеченьями. О, и еще замужеством. Все же, Пресветлая, пусть это
будет парень!
С такими мыслями чародей опустился на колени и принялся чертить
узор заклинания вокруг стола, а затем поднявшись он стал наносить
узоры на торс, ладони и лицо существа. Закончив, он стал отрывисто
выкрикивать слова заклинания.
Месяц, моя Аманда, я приду к тебе через месяц, и мы будем
вместе уже на другой стороне...
Пятница! Выходные! Наконец-то! Нет,
конечно, от детей я не устала, но вот от коллег ужас как сильно.
Когда поступала на учителя все говорили только о том, что учителя -
это бюджетники и зарплата у них кот наплакал, что дети сейчас
гиперактивны и учителя для них не авторитет, но вот о том, что
учительская - это оплот всех сплетен мира, как-то умолчали. Или
никто не знал?
И угадайте, кого коллеги обсуждают
особенно рьяно? Правильно, меня, Козаченко Дарью Сергеевну,
двадцати семи лет отроду. А точнее обсуждают они мою личную жизнь,
вернее ее отсутствие. При этом мои "дорогие" коллеги женского пола
притворно вздыхают и укоризненно качают головой, а взгляд как у
гиен, говорит "Мы лучше, чем она! Она может и красивая, а я с мужем
и с детками, а у этой умницы-разумницы даже кота и того нет!" А
физ-рук, чтоб ему икалось все выходные, сальненько ухмыляется и
зовет к себе в тренерскую после уроков. Старый ловелас! У него уже
третий брак и детей четверо, старший сын помладше меня всего на
четыре года, уже институт окончил, а физ-руку все мало. На
молоденьких тянет, видите ли!
