Кое-как сунув руку в карман, я
вытащила телефон и посмотрела время. Осталось пятнадцать минут до
начала смены. Хотела уже положить сотовый обратно, но подумала, что
выпускать его из рук не стоит. В маршрутку набилось столько народу,
что я едва дышала. В такой давке вполне можно остаться не только
без телефона.
Сосредоточив внимание на сумке,
облегченно выдохнула. Ничего ценного в ней не было, не считая
кошелька, где лежала пара сотен. Но это не те деньги, о потере
которых можно переживать.
Возле водителя разгорелась ссора.
Как я поняла, женщина хотела расплатиться пятитысячной купюрой, а
тот не взял, требуя мелочь. У пассажирки, конечно же, не было.
Обычная ситуация. В итоге женщина махнула рукой на водителя и вышла
из маршрутки. Мужчина прокричал ей вслед оскорбления, возмущаясь
такой наглости.
Дальше стало легче. Люди начали
выходить, и вскоре я могла спокойно вздохнуть.
Доехав до своей остановки, я вылезла
на улицу, и черт меня дернул на короткий миг обернуться.
Оказывается, следом за мной выходила старушка, которая сейчас
мялась в дверях, явно опасаясь без поддержки спускаться с высокой
ступени со своими многочисленными вещами. Маршрутка была желтой,
довольно старой. И ступенька выглядела так, словно готова была в
любой момент отвалиться, – ржавой и скособоченной.
Переступив с ноги на ногу, я
чертыхнулась и пошла обратно. Не скажу, что большая любительница
помогать всем подряд, но старушка выглядела такой несчастной, что я
не вытерпела. К тому же поблизости никого больше не было.
– Давайте вам помогу, – сказала,
протягивая руку и замирая в ожидании. Налетевший резкий порыв
осеннего ветра забрался под одежду, заставив поежиться. Наверное,
пора уже шапку надевать и шарф.
Старушка подняла на меня взор, и я
едва не вздрогнула от вида выцветших, почти белых глаз. Она слепая?
Вроде бы нет. Смотрит прямо на меня, да и взгляд кажется вполне
осмысленным. Кроме того, никакой палки в ее руках не видно, да и
двигалась она до этого вполне нормально.
– Ох, хорошо, – выдохнула бабулька
скрипучим, почему-то пробирающим до самой печенки голосом. Она
внимательно меня оглядела, а потом чему-то закивала. – Очень
хорошо.
Вцепившись в руку, женщина довольно
резво спустилась и обернулась. Мне показалось, что миссия
выполнена, и я попыталась отобрать руку, но бабулька и не думала
отпускать. Вцепилась в меня узловатыми пальцами с такой силой, что
стало сразу понятно – не отпустит, сколько ни пытайся.
– Мне пора...
– Конечно, конечно, – перебила
старушка, закивав. Из-под серого, довольно застиранного платка
выбилось несколько совершенно седых прядей. Почему-то они вызвали
ассоциацию с паутиной. – Помоги вещи спустить, – попросила, нет,
почти приказала бабулька, кивая на сумки, стоящие у входа.
Вздохнув, я перевела взгляд на
баулы. В душу закралось нехорошее предположение. Бабулька, явно
услышав вздох, как-то противно (или мне просто показалось из-за
легкого раздражения) усмехнулась.
– Раз взялась что-то делать, делай
до конца, – прокаркала она наставительно, стягивая вниз набитую
чем-то клетчатую сумку. – А коли не можешь, так и не берись, дай
другим дорогу. Охочих помочь всегда много.
– Что-то я не заметила, –
пробурчала, заработав от старушки грозный взгляд.
Сжав зубы, я передернула плечами и
помогла спустить все остальное. Мне хотелось уйти, тем более что я
уже немного опаздывала. Но что-то словно держало меня, не давая
отмахнуться и поставить свои интересы и заботы выше. Раздражение
набирало обороты. Хотелось нагрубить бабульке. Казалось, что она
насмехается надо мной, считает, что я ей отчего-то вдруг стала
должна.
– Всё? – спросила резко, пытаясь
уйти.
– Какая резвая, – снова смешок, от
которого у меня волосы на головы едва дыбом не встали. – Куда же ты
собралась, милая? – задала она вопрос, смотря с легкой иронией. Я
сглотнула и нахмурилась. Происходящее нравилось мне с каждой
секундой все меньше и меньше. – А помочь донести?
