На втором этаже большого дома, неприспособленного для жизни теплокровных, стало непривычно душно. От нехватки воздуха Лана резко открыла глаза. Сухие бледно-розовые губы за ночь успели потрескаться в уголках, и теперь даже лёгкая улыбка приносила боль. Во рту пересохло, казалось, туда переехал филиал сливной ямы. Лана прикрыла рот, высунув язык, и встала с постели. Холод скользил по полу, и босые ноги мгновенно замёрзли. Бледный свет луны поздней осени, как вор, подсматривал в щель между плотных штор лишь слегка освещая комнату.
Лана включила ночник и уловила отражение в окне. На неё смотрела незнакомка. Прошло полгода, как она получила новое тело от правления, но привыкнуть к нему так и не смогла. Предыдущая девушка была значительно ниже и крупнее, но тоже милая, а эта походила на школьную звезду из старших классов, причём не только телом, но и мозгами. Трудно каждый раз перепрыгивать из одного подростка в другого. Лана убрала за ухо длинную тёмную прядь и обняла себя за хрупкие угловатые плечи.
На столике графин с кусочками лимона. Она всегда ставила его туда на ночь, чтобы, проснувшись, утолить жажду, а просыпаться Лана стала чаще. С новым телом она получила не только милую мордашку, но и кошмары, которые теперь видела почти каждую ночь. Несколько месяцев девушка провела в попытках понять их значение. Каждый раз одно и то же: незнакомцы или те, кого она видела хотя бы раз в своей жизни, пытались что-то сказать, но из беззубые рты открывались беззвучно, извергая только тишину или хрипы, бездушные глаза двумя чёрными точками проникали куда-то глубоко, царапались изнутри, причиняя боль. Это были не люди, словно тени от них.
Сделав несколько глотков успевшей нагреться воды, Лана торопливо выключила свет и вернулась в постель. Глаза слипались, но сердце так отчаянно колотилось, что его частый и настойчивый стук мешал провалиться в сон…
Морозное ноябрьское утро будило слабым ветром, путающимся в ветках деревьев у окна. Серое, тяжёлое, низко нависшее небо кое-где разрывалось мелкими синими кусками. Всё это походило на незаконченную детскую поделку. Лысые макушки высоких деревьев тоскливо раскачивались из стороны в сторону, привлекая крикливых ворон. Сегодня они вели себя громче обычного.
Лана почувствовала что-то странное, что-то манящее к окну, словно тонкая нить, которой она была вечно связана, натянулась. Она встала и ещё шире раздвинув сиреневые шторы, посмотрела вниз. Прямо около дома крутился высокий светловолосый парень с большим рюкзаком за спиной. Он посмотрел вверх и широко улыбнулся, обнажив сверкающие зубы. Они сливались по цвету со снегом и его курткой.
– Виктор! – завизжала Лана и, накинув на плечи лёгкий шёлковый длинный халат цвета асфальта после дождя, босиком выбежала на улицу.
Обхватив парня за шею, она крепко прижалась и вдохнула знакомый аромат, смешавшийся с зимней прохладой. Он звонко засмеялся, поднял её над землёй, обхватив одной рукой за талию, и поцеловал в румяную щёку с розовыми следами от подушки.
– Ланка, ты с ума сошла? Давай скорее в дом, – Виктор закинул явно тяжёлый рюкзак с охотничьим вооружением на спину, взял девушку на руки и перенёс её через порог.
– Всё, спускай меня. Я глазам своим поверить не могу. Какими судьбами? Как ты вообще меня нашёл? – она широко улыбнулась, – снова.
– Я не могу заехать в гости к сестре? – Виктор подмигнул и, повесив куртку на вешалку, сел на диван.
– Можешь, конечно, я так тебе рада. Ощущение, что вечность не виделись.
Лана села рядом и склонила голову к плечу брата, он крепко её обнял, поцеловал в висок, а потом потрепал тёмные взлохмаченные волосы.
– Не вечность, но около того.
