– Новый день и новые цели перед Величественным Шелтером. Поблагодарим же нашего основателя за мир без Брегиса. И к новостям, – металлическим голосом взревел диктор из колонки, висевшей на северной стене, – отличный день для казни. На аллее Первых основателей задержан смертник, называющий себя Защитником. Но мы-то знаем его настоящее имя – Предатель, – почти прокричал диктор.
Ева вздрогнула, хотя она редко пугалась после того, как медики удвоили дозу энзомона. Перевернувшись с бока на спину, она уставилась в потолок. В висках стучало. Ева несколько недель назад начала замечать странное ощущение. Внутри словно что-то проснулось. Что-то неприятное и раздражающее. Зажмурившись, она увидела несколько живых образов из своего сна и почувствовала, как желудок тревожно сжимается и разжимается. Лекарство, призванное помочь с контролем эмоций, не справлялось. Вскинув обе руки вверх, Ева сначала потянулась, а после прижала их к груди, сделала глубокий вдох и открыла глаза.
Спустив худые, но стройные ноги на прохладный пол, Ева слегка коснулась синяков. Они уже начали светлеть, особенно на правом колене, левое ещё пестрило разными оттенками синего и зелёного. На последнем занятии по смешанным техникам боя от палки офицера оно пострадало больше всего.
Собрав волосы в тугой хвост и смахнув с глаз остатки сна, Ева уставилась на приготовленный с вечера стакан с голубоватой жидкостью.
– Новый день, новые цели, – пробубнила девушка и, сморщившись, залпом выпила весь стакан.
– Приглашаем всех желающих посмотреть сегодня в 20:00 «Вечерние новости», а в 21:00 шоу «Казнь». Вы узнаете, настоящее имя предателя и его звание. Сможете в прямом эфире выбрать офицера, которому достанется честь казни. И главное – поучаствуете в розыгрыше дополнительной недели жизни, – не унимался диктор.
За месяц поймали уже троих. «Слишком много», – думала Ева. Раньше и подвальные, и смертники были куда осмотрительнее. Полгода назад никому не удавалось даже мельком увидеть предателя. Ева убавила громкость и подошла к окну. Огромное, почти во всю стену, оно не позволяло остаться наедине со своими мыслями. Потому что их не должно быть. Так велел Кодекс. Ева подняла жалюзи, и слабый луч солнца скользнул в светлую комнату с сиреневыми стенами, не тронув только угол, в котором пряталась кровать.
Последний месяц лета в этом году изматывал низкими температурами, но Кодекс обязывал ежедневно проветривать квартиру. Ева сдвинула створку и вдохнула сырой аромат асфальта. Ночью шёл дождь. Он всегда идёт ночью. Шатлы вторую сотню лет контролируют природные явления. Ева попыталась вспомнить, когда в последний раз она промокала под ливнем, и не смогла. Всё упорядочено, всё заложено в расписание.
Зевнув Ева неохотно хлопнула в ладоши. Звон прокатился по всей комнате, и она ожила: включился огромный телевизор, на кухне забурлила вода в чайнике. Маленькую квартирку в западной и самой благоустроенной части Шелтера наполнили яркие насыщенные звуки старинной музыки.
На мгновение Ева задержалась перед экраном. Склонив голову, она вслушивалась в знакомую мелодию с древней цифровой записи. Да, несомненно, это был «Реквием» Моцарта. Ева часто слышала его, будучи совсем маленькой. «С эмоциями сложно, но я справлюсь», – подумала она и нахмурилась. Хор всё громче тянул Lacrimosa, втягивая в неизбежные размышления.
– Слёзный день.
Она подумала, что это удовлетворительно прекрасно, включать «Реквием» перед казнью. Впервые Ева услышала произведение ещё ребёнком, лет в шесть.
«Шесть. Да, кажется, мне было тогда шесть. Из Санктума приехал какой-то известный историк. Нас привели в зал, точно такой, как сейчас в Патрулате. Несколько ступенек на сцену, в глубине которой виднелся экран, а по центру трибуна. Историк всё время вставал на носочки, пытаясь казаться выше. Он часто поправлял круглые очки в тонкой металлической оправе и приглаживал седые волосы у висков.
