Хроники Юракона
Книга четвертая
Наследие Юракона
Год 1086
Они преодолели последний подъем и теперь стояли на самой вершине холма, глядя, как лучи закатного солнца золотят ледяные пики уже четко различимых на горизонте гор Абара. Перед ними раскинулась широкая полоса степи, и ветер свободно гулял по клонящейся к земле пожухлой траве, кое-где припорошенной снегом. Стоял конец зимы, и морозный воздух неприятно щекотал ноздри, заставляя ежиться.
– Никогда бы не подумала, что здесь так красиво! И это в землях Темных, где, как мы считали, все должно быть сожжено и вытоптано! – воскликнула Ашади, захваченная открывшимся видом.
– В Ярутулле, где идут постоянные сражения, так и есть, – тихо произнес Охвист. – Ты сама видела. А что Темным до этих мест? До этих загадочных гор, хранящих в себе силу, от которой даже у меня тревожно сжимается сердце? Зачем тебе идти туда, в край жестоких вьюг и притаившихся в ущельях чудовищ?
Эльфийка обернулась, чтобы посмотреть своему спутнику в глаза.
– Не думаю, что там чудовищ больше, чем в твоих родных подземельях, – улыбнулась она. – Но теперь, когда я пришла сюда, я чувствую: моя судьба ждет меня в этих горах. И я могу лишь поблагодарить тебя, что ты выполнил свое обещание и провел меня через вражеские земли.
– Ты бы и сама прошла их в этой личине, – покачал головой Охвист, окинув Ашади взглядом.
Она скрыла свою внешность, и темный эльф видел перед собой куадаранку в длинном платье с порванным подолом, которое болталось на исхудавшем теле почти как мешок.
По правде говоря, с тех пор как эльфийка надела эту личину, Охвист чувствовал себя с ней куда увереннее: его собственная мертвенно-бледная кожа и впалые желтые глаза не казались ему столь уродливыми.
Только вот суть Ашади никуда не исчезла, от нее по-прежнему исходил свет любви ко всему сущему. Благодаря этому свету Охвист за время их путешествия научился иначе смотреть на многие вещи: видеть в любой ситуации хорошие стороны, понимать существ, населяющих поднебесный мир, а вместе с тем и лучше разбираться в собственных эмоциях и чувствах.
Путь был непрост: в горы Абара они отправились в начале зимы, когда в Шепчущей Заводи стало заметно холодать. К той поре Охвист окончательно окреп и мог бы сотни раз убежать или причинить вред прекрасной эльфийке. Мог, но не хотел. И именно потому, что она была прекрасна: в разговоре, в походке, в каждом движении ее проявлялась та сила, которая заставляла что-то в душе Охвиста призывно выть, причиняя сладкую боль. Это упоительное страдание почти что стало его наркотиком. Ашади же говорила, что это взывает к нему его эльфийская природа.
– В какой бы личине я ни была, твоя помощь неоценима, – сказала ему Ашади. Затем вздохнула и добавила: – Мне пора идти.
– Зачем? Зачем идти в неизвестность? У нас есть весь Юракон и мы оба свободны! Я бы блуждал вечно по этой земле, пока она не поглотила бы меня и плоть моя не стала бы ее частью! – нервничая и путаясь в словах, заговорил Охвист. Его глаза с надеждой взирали на ставшее столь близким лицо – бледное лицо куадаранки.
Но она всего лишь улыбнулась.
– У каждого свой путь, по нему нам и идти. Отпусти меня, Охвист, отпусти из своего сердца, ведь оно ожило и, я надеюсь, теперь уже никогда не умрет.
– Без тебя умрет. Я снова забуду свою эльфийскую природу и стану служить Дрэку, пока меткая стрела какого-нибудь эльфа или человека не убьет меня, – моля взглядом, пробормотал Охвист.
– Ты не забудешь свою природу, если только не удавишь ее всеми силами своей души. Что же касается служения – это твой выбор. Если ты обратишься к Дрэку, я не осужу тебя. Но, возможно, ты станешь кем-то более значимым и сможешь повлиять на ход этой затянувшейся войны? Множество твоих сородичей затаились в подземельях, и ты знаешь об этом.
