Был солнечный день. На улице стояла чудесная погода. Весна здесь
была уже в полном разгаре. На деревьях набухали почки, рвы
наполнились водой, а на обочинах зацвела мать-и-мачеха. Вьющиеся по
оградам растения стали коричневыми и блестящими. Лес вдали словно
распушился прямо на глазах, становясь всё гуще. Ярко голубело небо
в вышине, и доносилось пение жаворонков. Воздух был прохладным, но
до мурашек по коже, приятным.
Под большим толстым деревом, закрывающим листвой яркий свет
солнца, сидела девушка, державшая в руках большую толстую книгу в
кожаном переплёте. Она читала её неотрывно, лишь часто перелистывая
страницы. Девушка была обладательницей светлых волос, достающих до
поясницы, светлой кожи, красивого лица с ровными мягкими чертами и
сияющих небесно-голубых глаз. Ей было всего шестнадцать лет. Всем,
кто хоть раз видел её, казалось, что она настоящий маленький ангел,
полный чистоты и невинности.
Девушка захлопнула книгу и мечтательно подняла глаза к небу.
Сквозь зелёную листву дерева проникали лучики солнца. На девичьем
листке появилась лёгкая улыбка.
— Это невероятно, — сказала она. — Обожаю те моменты, когда
героиня признаётся своему любимому в чувствах, а тот отвечает ей
взаимностью. Это потрясающая книга! Вот бы мне такую же жизнь, как
в книге.
— Ирия Лайтс! — внезапно раздался знакомый голос, из-за чего
девушка вздрогнула. Она узнала голос Эмара. Девушка быстро, прижав
к себе книгу, спряталась в кустах.
Ирия жила в семье Эсмардл. Семья являлась богатой и знатной. Она
состояла из главы семьи Хартесса, его жены Мадвилл, их старшего
сына Эмара, восемнадцатилетнего светловолосого юноши с
пронзительными серо-голубыми глазами, и младшей дочери Мэйлл,
тринадцатилетней черноволосой и темноглазой девочки. Ирия же
являлась приёмной в этой семье. Приёмной и ненужной.
Её взяли, когда она была ещё младенцем. За все шестнадцать лет
эта семья ни разу не подарила ей и каплю радости. Все сразу
невзлюбили её и быстро дали понять, что она — чужая. Эмар и Мэйлл
всё время издевались над девушкой. Хартесс игнорировал её, а
Мадвилл старалась сделать её жизнь невыносимой. Она жестоко
наказывала девушку за малейшую провинность.
Ирия не раз пыталась узнать у Хартесса о своих родителях, но тот
либо не отвечал, либо говорил, что они давно мертвы. И больше
ничего. Ни словом больше.
Но Ирию не окружали лишь злые люди. В особняке работали добрые,
но пугливые слуги. Каждый раз, когда Мадвилл наказывала её и
оставляла со следами побоев, кто-нибудь из слуг бережно уводил тихо
плачущую девушку, залечивал синяки и ссадины, ласково успокаивая.
Прислуга очень любила приёмного ребёнка, но ничего не могла
противопоставить хозяевам, ибо они являлись страшными людьми.
Ходили слухи, что любой человек, который чем-либо не угождал этой
семье, пропадал без вести. Ирия знала о этих слухах, потому ничем
не возражала Мадвилл и Хартессу и молча сносила их жестокое
отношение к ней.
Слуги научили Ирию доброте, заботе, любви. Когда она была
маленькой, старая служанка, которая вот уже несколько лет назад как
скончалась, по ночам приходила к ней, утешала, рассказывала сказки
и истории, где героев всегда ждал счастливый конец. Пожилая женщина
учила, что хороших и добрых людей на свете много. Ирия спрашивала,
найдёт ли она когда-нибудь друзей. Служанка, улыбаясь, ласково
гладила девочку по головке и отвечала, что она обязательно встретит
их.
Но было ещё кое-что важное в жизни Ирии — она волшебница.
О своём магическом даре Ирия узнала в тринадцать лет случайно. В
тот день Эмар в очередной раз насмехался над ней, даже попытался
схватить за волосы. В тот момент в девочке что-то перемкнуло. Она
закричала и толкнула Эмара. Неведанная сила оттолкнула юношу. Он
столкнулся со шкафом, в результате чего получил синяк на руке.
Разумеется, Эмар пожаловался родителям. Хартесс побледнел, а
Мадвилл страшно разозлилась. Она ударила Ирию по лицу и избила за
то, что та посмела навредить её сыну. Потом Ирию заперли в комнате
и запретили думать о ужине. К счастью, добрые слуги подлечили
девочку и накормили.
