За три месяца до основных событий…
Небо, затянутое серыми облаками. Мелкий противный дождь покрывал всё вокруг. Капли воды чеканили свою мелодию и с звуком ударялись о черный зонт, который прятал непослушные волосы от непогоды. Солёные слёзы застыли в моих красных глазах. Три дня назад изменилась моя жизнь раз и навсегда. 72 часа я не спала и не ела, только поток слёз и мысль о невозможности повернуть время вспять. Высокие деревья с пожелтевшими листьями скрывали от дождя надгробия могил. Здесь было тихо и неуютно. Сегодня я хоронила самого любимого и родного для меня человека – мою маму. До сих пор мне слышится её голос, а тонкий аромат её духов перемешался с запахом мокрой глины. Двое рабочих неторопливо погрузили закрытый гроб в заранее вырытую яму. И только когда глиняные комки стали стучать о крышку гроба, обтянутого лиловой тканью, я поняла, что никогда больше не увижу её, не почувствую ласковые руки, которые так нежно поглаживали меня по волосам. Никогда не смогу рассказать о своих бедах и нелепых ситуациях из школы. Всё закончилось. Мне осталась лишь глинистая насыпь, деревянный крест с черно-белой табличкой:
«Ирина Федоровна Соловьева
Вечная память…»
Я уходила в полном одиночестве, наступая промокшими ногами в осенние лужи. За кованой чёрной оградой меня уже ждали две женщины, нервно покручивая в руках папку с документами. Впереди меня ждал интернат, других родственников не нашлось, а в графе «отец» стоял прочерк. Подавленное состояние и безразличие ко всему окружающему. Легковая машина, потертая временем, с визгом тронулась с места, оставляя за собой едкий запах гари и последнюю надежду, что всё это сон. Несколько километров мы ехали в полном молчании, женщины театрально вздыхали, а я просто смотрела в окно. Дорога, что вела к кладбищу, была пустынной, окружена лишь редкими деревьями, ветви которых спускались, сочувствуя горю проезжающих мимо. Из пелены дождя навстречу нам неслись два огромных внедорожника, с удивительной легкостью они преградили путь нашей маленькой машине. Первая мысль была, что это кадр из какого-то боевика, но реальность была другой. Грузная женщина, что сидела на переднем сиденье с ярко-рыжими короткими волосами, стала возмущаться больше всех:
– Да что они себе позволяют! Бандиты! Вызывайте полицию, а я узнаю, что им нужно. – неохотно открыв дверь, она медленно вылезла из машины под капающий дождь. Обрывки фраз доносились, несмотря на закрытые окна.
– Что вы себе позволяете? Девяностые давно закончились! – возмущалась женщина в свойственной ей манере.
– Пропустите нас немедленно!
– Вот. – лаконично ответил мужчина в чёрном пиджаке, протягивая женщине какие-то документы.
– Что это? Вы хоть знаете, кто я? Я государственный служащий! А вы мешаете мне выполнить свой долг и помочь этой несчастной девочке, которая осталась сироткой.
– Прочтите. – грозно ответил мужчина.
Маленькие глазки женщины стали бегать по страницам, и чем больше она читала, тем больше менялось выражение на её лице. Быстрыми шагами она поспешила к нашей машине:
– Вероника, выходи. Поедешь с этими людьми. – почти скомандовала она.
– Что? Почему?
– Выходи, говорю! Не заставляй ждать уважаемых людей!
Представитель опеки тянула меня за рукав, а я не сильно сопротивлялась. Выбор стоял: или детский дом, или чёрный автомобиль, что появился из неоткуда.
– Вот, Вероника, поедешь с этим мужчиной. – заискивающе проговорила женщина.
– Хорошо. – равнодушно произнесла я.
Задняя дверь внедорожника открылась, и мне помогли сесть. Последнее, что я услышала, перед тем как закрылась дверь, были слова мужчины:
– И не думайте продать квартиру этой девушки. Алексей Александрович будет расстроен, а его нельзя расстраивать!
