Хрустящие булочки от попаданки

– Она умерла? Это точно?

– Сомнений быть не может, госпожа Рейвенн. Я проверил пульс – Милены больше нет с нами.

– Замечательно! То есть, ох, какое горе, она была ещё совсем юной девочкой…

Что за чертовщина? Я лежу на чём-то очень мягком, с закрытыми глазами, и чётко слышу два голоса: мужской и женский. Откуда они взялись и о чём вообще разговаривают? Ещё и имена какие-то дикие мелькают – Рейвенн, Милена… Что происходит вообще?

Тут до меня дошло: они обсуждают, что эта самая Милена умерла! Капец! Не знаю, кто это, но если это случилось в моей пекарне, проблем потом не оберешься. Как минимум, полиция сейчас нагрянет, объясняйся с ними потом!

Надо срочно всё выяснить.

– Господин Жамир, мне понадобится от вас заключение… – тем временем, начал женский голос. Какое именно заключение, я слушать не стала. Резко открыла глаза и рывком села.

– Немедленно объясните, что происходит! – потребовала я, – Кто вы такие и что вообще тут забы…

Слова застряли у меня на языке. Я уставилась на пожилую женщину, разодетую в пух и прах. В глаза бросилось вычурное лиловое платье, расшитое чёрным бисером, седые волосы, уложенные в высокую причёску, и ярко-зелёное перо, залихватски торчащее из неё.

Рядом с женщиной стоял грузный мужчина с пышными усами, одетый в белое.

Оба умолкли на полуслове и уставились на меня так, словно увидели привидение.

Я уставилась на них в ответ. До меня медленно дошло, что я нахожусь где угодно, только не в своей квартире, и даже не в “Булке и кренделе”. Я успела только мельком заметить роскошную кровать под розовым балдахином и просторную комнату с огромным окном во всю стену, как по ушам ударил визг.

– А-а-а-а-а!!!

Это кричала женщина. Она попятилась, во все глаза вытаращившись на меня. Её руки мелко дрожали; вот она подняла одну и начала быстро-быстро описывать круг перед лицом.

– Госпожа Рейвенн! – бросился к ней мужчина в белом. Она зашаталась и, не переставая истошно вопить, обмякла, а он подхватил её. Бросая на меня почему-то насмерть перепуганные взгляды, он подтащил женщину к большому мягкому креслу и аккуратно опустил её на него.

Повернулся ко мне, и я аж вздрогнула: его лицо было совершенно диким, а глаза – выпученными.

– Милена… как так… как вы ожили? Я же сам щупал пульс! Его не было!

– Какая я вам ещё Милена? – возмутилась я, – Почему вы меня так…

И осеклась.

Как я этого только не заметила?!

Голос.

Голос был не мой! И как я сразу не заметила?

У меня всегда был низковатый голос с хрипотцой. За него меня в школе ещё вечно Простудой дразнили. А сейчас я говорила звонким нежным голоском, больше похожим на трели жаворонка.

Да что за чертовщина тут творится? Я, наверное, сплю!

Дальше всё стало ещё страннее...

Чтобы убедиться в этом, от души ущипнула меня за руку и вскрикнула от боли. Уставилась на стремительно наливающийся на запястье синяк…

Так, ещё и руки не мои! Вместо повидавших виды ладоней сорокасемилетней женщины, коей я и являлась, я изумлённо разглядывала хорошенькие аккуратные ладошки юной девушки, с нежно-розовыми ноготками.

Ну точно, сплю! Сегодня был тяжёлый рабочий день, неудивительно, что после него снится всякая чушь.

Но кое-что проверить надо. Всё-таки интересно же!

Я откинула тяжёлое покрывало, расшитое шёлком, и решительно встала с кровати. Кричавшая женщина, которую назвали госпожой Рейвенн, уже замолчала и теперь наблюдала за мной во все глаза.

Ноги коснулись холодного каменного пола. Я опустила глаза вниз и поняла, что стою на нём босиком, тапочек в округе не наблюдается, а на мне надета только длинная тоненькая ночнушка с кокетливыми рюшами.