– Подписывайте это, и побыстрее!
Я вздрогнула и уставилась на
сухопарого мужчину в черном костюме, упоенно тычущего пальцем в то,
что с перепугу показалось мне какой-то развалюхой.
– Э-э? – только и выдавила я из
себя.
Мужчина нахмурился. Его голос стал
ледяным.
– Вы вообще понимаете, что я говорю?
Вот документ, – он ткнул мне в нос какой-то пожелтевший лист, – как
только вы поставите на нем подпись, вот это, – он опять ткнул
пальцем в развалюху, – станет вашим!
Я ошарашенно уставилась на него.
Потом перевела взгляд на развалюху, похожую на старый сарай с
большими окнами.
Я ничего не понимала.
Секунду назад я мирно гуляла по
лесу, собирала чернику и костянику. Светило солнышко, пели птички,
даже на небе не было ни облачка.
И тут… что я вижу?! Сарай, да еще на
какой-то незнакомой мощеной улице. Судя по всему, городской. И, в
придачу ко всему, странный мужчина, агрессивно требующий от меня
что-то подписать!
Бр-р! Как я могла тут очутиться? Не
бобры же с ближайшей речки меня приволокли, в самом-то деле!
– Немедленно подпишите документ! –
тем временем, не успокаивался незнакомец, тряся своей бумажкой, – Я
не могу тут торчать целую вечность! Всего-то одна подпись, чтобы
показать, что завещание…
Стоп. Завещание?! Я крепко уцепилась
за это слово и протестующе замотала головой.
– Какое ещё завещание? – возмутилась
до глубины души, – Я помирать не собираюсь! Мне всего лишь
шестьдесят… А-а-а-а!
Меня внезапно осенило, и я уже
по-другому взглянула на незнакомца.
– Я знаю! – торжествующе заявила я и
ткнула в него пальцем, – Вы из этих!
– Из каких? – слабым голосом
переспросил он, почему-то попятившись от меня.
Я погрозила ему пальцем.
– Из тех, кто ходит по одиноким
беззащитным женщинам и заставляет их переписать на него свои дома и
квартиры. Только фигушки! Пусть я и одинокая, но в обиду себя не
дам! Не на ту напал.
С лесом и бобрами потом разберемся.
Сейчас главное – дать отпор этому хмырю. Ишь, как выпучился на
меня. Похоже, испугался, что я его на чистую воду вывела.
– Да послушайте же нормально! –
вдруг в отчаянии воскликнул незнакомец, – Вы мне даже договорить не
даёте! Я здесь, чтобы сообщить вам, что вы получили в наследство
эту лавку.
И опять махнул рукой в сторону
развалюхи.
Я совсем впала в ступор.
– Что? – обомлела я, – Наследство –
мне? Кто же… кто же…
В голове сами собой замелькали имена
тех, кто теоретически мог бы мне что-то оставить. Больше всего
подходила моя девяностопятилетняя соседка по даче, Ефросинья
Егоровна.
Только мы с ней виделись сегодня
утром, и она жизнерадостно полола морковку и беззлобно поругивала
Барбоса, своего сторожевого пса!
Да и никаких лавок Ефросинья
отродясь не держала. Если так подумать, то у меня даже таких
знакомых нет, кто чего-то в торговле достиг. А тут – лавка…
Тут у незнакомца, видимо,
окончательно лопнуло терпение.
– Значит, так, – гневно сказал он,
сворачивая злополучный лист, – раз вы наотрез отказываетесь
подписывать согласие, я передаю это дело в магический суд. Пусть он
с вами разбирается, а я умываю руки!
При слове “магический” в голове у
меня щёлкнуло, и всё встало на свои места.
Да это же сон!
Конечно же, это всё объясняет! Я
собирала чернику на полянке, пригрелась на солнышке и уснула. А это
всё мне снится.
Ну разумеется. Иных вариантов и быть
не может.
Я уже другими глазами взглянула на
мужчину и невольно восхитилась собственной фантазией. Ну ты даешь,
Вероника Андреевна, и приснится же такое!
А раз это сон, то и делать тут можно
всё, что заблагорассудится. Я почувствовала, как меня охватило
любопытство.
– То есть, если я это подпишу, вы от
меня отстанете? – на всякий случай уточнила я. Глаза незнакомца
обрадованно заблестели, и он едва не подпрыгнул.
