Я скучаю по тебе, как Питер плачет по Москве.
Улица без имени.
Город, впервые за все мои приезды, встретил солнцем и теплом. И
здесь бы заподозрить подставу, но нет, я наивно поверила в то, что
этот прекрасный северный мужчина, затянутый в мундир - известный
широкой публике как Санкт-Петербург - наконец-то меня принял,
раскрыл мне душу. Душу ему раскрыла я, а он решил стряхнуть в нее
пепел. Стоило мне сойти на перрон, как раздался звонок, я только и
успела отойти от края, одной рукой пытаясь управлять громоздским
чемоданом.
-Да, милый, я приехала, скоро буду у тебя!
Иван молчал, только слишком тяжело вздохнул. Бывший
одногруппник, а ныне мой почти жених не так давно перебрался в
Питер, подбирая нам будущее семейное гнездо и обустраиваясь на
новом месте. Сердце кольнуло неприятное предчувствие, поэтому я
перехватила багаж поудобнее и спросила:
-Ва? Что-то случилось?
Я буквально наяву видела, как он закатывает глаза. Мне это не
нравится. Сильно. Особенно его молчание.
-Не звони мне больше. Никогда.
Гудки я уже не услышала. Скрип отходящего поезда обрушился на
меня вместе с непониманием причин. Я попыталась перезвонить, это же
наверняка только глупая шутка. Сейчас все станет как прежде. Но
ответом были только все те же гудки. Заблокировал!
Так, Яра, держи себя в руках и не вздумай реветь. Он этого не
заслуживает. И телефон кидать не надо, аппарат ни в чем не виноват.
Трясло страшно, даже не сразу поняла, что от меня хочет подошедшая
проводница. Сморгнула слезы - кажется, мне знакомо её лицо. Еще
пара фраз ушла на то, чтобы опознать - стало неловко, я с ней и
ехала сюда.
Убедив - надеюсь - в том, что у меня все в порядке, медленно
двинулась на выход. Подумав, пошла менять обратный билет. Сидеть на
вокзале и созерцать голубей на бюсте Петра желания не было. С
чистой совестью сдав чемодан в камеру хранения, решила доехать до
прежней квартиры, хотя бы некоторые вещи забрать и поговорить с
ним, если выйдет.
Ключ не подошёл и я пару раз с силой стукнул по двери кулаком -
замок не работал. На звук никто не вышел, только соседка открыла
дверь, приятного вида женщина, сухая и прямая как жердь. Мои
"слёзки на колёсиках" явно оказали нужный эффект - ругать меня не
стали. Даже спросили:
-Вы - Ярослава? Иван просил передать перед отъездом.
В руки легла небольшая шкатулка. Надо же, даже подарки забирать
не стал. Я кивнула, комок в горле не давал говорить. А ведь обещала
себе не реветь! Кое-как поблагодарив и попрощавшись жестами,
выползла на улицу.
Тёплый и приветливый город не радовал, виделось в этой улыбке
что-то виноватое. Прикинув время, растерла слезы по щекам и, не
обращая внимания на взгляды прохожих, двинулась к метро. Мне нужно
успокоиться. Воды Невы прекрасно подойдут для этого. Нет, не
топиться ! Просто посмотреть на воду. А там может и
полегчает...
Шкатулка жгла кожу через карман кофты. Я запустила в него руку,
сжимая так, что острые углы впились в ладонь. До набережной не
дошла совсем немного - пошла на зов музыки с Дворцовой. Стало легче
дышать. Почему-то здесь мне всегда легче дышится. Солнце припекало,
поэтому без за зрения совести села прямо на брусчатку. А вот
переживания, кажется, мимо не прошли. В голове зашумело, меня сразу
же куда-то повело. Темнота накрыла слишком быстро.
В противовес солнышку, под которым я отключилась, пробуждение
встретило меня ознобом и странным гулом в голове. Открыть глаза я
не решилась, пережидая неожиданный приступ тошноты, от которого
хотелось свернуться в клубок, что я и проделала. Босые ступни
уперлись в спинку дивана. Я что, в чьей-то квартире? Не думаю, что
в больнице было бы что-то подобное. Гул, тем временем, становится
более отчетливым, я начинаю различать в нем отдельные голоса.
Исключительно мужские и в одном, кажется, даже мерещится голос
моего неблаговерного. Продолжая старательно сопеть, чтобы не выдать
свое пробуждение, прислушиваюсь к странному разговору.
