Москва. Понедельник. 08:14.
Воздух у метро «Савёловская» был напоён смесью горелого дизеля, влажного бетона, воронёного металла и непонятного, но устойчивого запаха безысходности. Именно в этом аромате Игорь Жбанов черпал вдохновение каждый день, вот уже девятый год подряд. Вдох – тоска. Выдох – сарказм.
– Планёрка через шесть минут, – пробормотал он, сверяясь со смартфоном. – Значит, у меня ещё шесть минут на полное презрение к жизни.
Пальто жало подмышки, зонт норовил вывалиться из сумки, и только кофе из автоматной бумажной чашки держался с достоинством. Правда, вкус у него был, как у отвара из варёной резины с нотками тоски по Бали.
На лифте седьмого корпуса бизнес-центра "Синхросфера" красовалась наклейка: «ОТВЕТСТВЕННОСТЬ – ЭТО КОГДА КАЖДЫЙ УРОВЕНЬ ПОД КОНТРОЛЕМ». Игорь, как всегда, усмехнулся – лифт, мягко говоря, не внушал доверия. Он скрипел, пыхтел, страдал от тревожного света кнопки «7» и напоминал пьяного киборга на пенсии.
Жбан – как его звали на работе, – был человеком особого склада. Рост 180 с хвостиком, вечно спутанные волосы цвета «брюнет в панике», глаза – серые, как московский февраль, и выражение лица, будто он уже всё это видел, причём не раз, и не понравилось. На шее – шарф из серии «дарили и забыл выбросить». В голове – список задач, которые давно стали синонимом бессмысленности.
Он вошёл в кабину, нажал «7», хлебнул кофе, и тут… лифт вздрогнул, мигнул лампочкой, и по его спине пробежал лёгкий ток. Не от кофе. От настоящего электрического удара.
– Опять кто-то перегрузил систему Excel на шестом… – выдохнул он и дернулся за поручень.
Лифт рванулся вниз. Резко. Без предупреждения. Без мягкого гудка. Только яркая вспышка света – и…
Темнота. Запах. И… свинья.
Игорь открыл глаза.
Первое, что он почувствовал – это жуткий, густой, удушающе натуральный запах навоза. Второе – то, что его левая нога что-то тёплое и влажное пощипывает. Третье – вокруг почему-то не слышно ни гула офиса, ни жалобного "пинь" из Outlook.
Он лежал лицом в сене. И его лизала свинья.
– Ну что за симуляция… – выдавил он сквозь кашель.
Свинья хрюкнула одобрительно и ушла. Куда-то направо, за угол сарая.
Свет пробивался сквозь щели досок. Воздух был… чересчур реальным. Пыль, древесная сырость, запах шерсти и дыма. Всё это било по мозгу, как хорошее похмелье.
Он сел. Потянулся за телефоном. Тот был при нём. 3% зарядки.
Вверху экрана – нет сигнала. Ни Wi-Fi, ни LTE, ни хотя бы «3G из могилы». Только дата: Понедельник, 6 марта.
– Хорошо. Если это игра – пусть будет квест. Если психоз – значит, продвинутый. Если реальность – тогда… я хочу обратно в лифт.
Он вышел на свет. На него уставились три крестьянина с вилами, баба с гусём и мальчишка, грызущий корку чёрного хлеба.
– Вот же бес! – рявкнул один.
– Он с неба упал! – пискнул второй.
– Да вон же, – сказал мальчишка, – с хлева вылез.
И тут все заорали. Все. Кто матом, кто молитвами, кто просто визгом.
Игорь рефлекторно поднял руки.
– Спокойно! Я… эээ… технолог!
Это почему-то не помогло. Один крестьянин уже замахнулся вилами.
И в этот момент раздался женский голос, хриплый, чёткий, с командной интонацией:
– Эй, болваны, оставьте его. Не бес он. Просто дурак.
Толпа расступилась. На крыльцо избы поднялась женщина. Лет тридцати, с косой до пояса, в тёмно-сером платье, перепачканном травами и золой. Глаза – зелёные, прищуренные. Голос – как осиновая кора: шероховатый и уверенный.
– Настасья, – бросила она, глядя на Игоря. – А ты кто?
– Я… севера, – вдохнул Жбан. – Да, из северной ставки. Меня туда… отослали с инспекцией. По даням. Проверить, значит… KPI.
– Кого?
– Ну, это… Сколько у вас мешков зерна на душу? Какие показатели по капусте? Где отчёт за первый квартал?
