Глава 1. Понятных снов тебе, сестричка
До тех пор, пока Светка Николаева не получила дверью по своей интеллектуальной собственности, то есть по башке, она была обычным человеком. Почти обычным. Маленькая Светкина необычность была в том, что она все время думала. Согласитесь, для двадцатитрехлетней девушки – не совсем обычное занятие. Думала она на самые разные темы: о том, почему мама все время пилит отца, называя бухариком, хотя отец, слесарь-сантехник их же дома, вопреки всем традициям коллег, не пил. Ну, так, помусолит бутылку пива в субботу – тоже мне пьянство! Думала о директоре школы, в которой работала учителем истории: зачем он носит рыжий парик? Ну, лысый – вот невидаль. Ему в его старинные 54 года уже о вечном думать пора, а он – в парике. Тоже мне, Ленин-нелегал нашелся.
Особенно Светка любила думать об истории. Точнее даже, об истории России. Вся остальная история, так называемая всеобщая, ей представлялась в виде какого-то кордебалета. Это неправильно, конечно, но представлялось именно так. Например, Светка часто видела себя Екатериной Первой. Именно Первой, супругой Петра Алексеевича, а не Екатериной Второй – Великой и популярной. Ей нравилось в мыслях повелевать повелителем. От нечего делать она иногда фантазировала: вот Петр вернулся из Шведского похода в Петербург – усталый, нервный, простуженный. А она ему – чарочку и яблочко моченое: «Выпей, Петруша, майн херц, закуси, расслабься…». Петруша Первый послушно выпивал, закусывал, а потом начинал приставать. Как он здорово приставал! Не то, что этот придурок Вовчик Переверзев, сосед по их коммуналке. Это соплежующее существо, знакомое ей чуть ли не с момента их зачатия папашами-друганами и мамами подружками, было способно только смотреть на ее коленки печальными коровьими глазами. Ну и мужик нынче пошел! Противно просто.
Иногда Светка представляла себе себя Александрой Михайловной Коллонтай: красивая, хлесткая, умнющая. А рядом с ней шикарный кобелино Павел Ефимович Дыбенко, молодой, нахальный, с понтами. И, конечно, на коленях у ее ног: хочу – пну, хочу – дам мизинчик поцеловать. Красота, одним словом.
Каждый день Светка переживала несколько жизней. С 7.00 до 8.30 она была Светиком. Так называла ее мама. Она заботилась о дочери точно так же, как и тогда, когда пятилетняя Светка воровала у старшей сестры жвачку и клянчила мороженое. В отличие от старшей на год Варвары, с детства бывшей взрослой занудой, Светка была всеобщей любимицей, чем пользовалась грамотно и цинично.
С 9.00 до 14.00 Светка была Светланой Николаевной, подающим надежды молодым педагогом, едва не ставшим этим летом Учителем Года. И стала бы, если б правильно поняла пространные намеки председателя жюри – удивительно противного козла, любившего пастись в чужом огороде.
С 14.00 до 19.00 она была сама собой: болтала по телефону с подружками, ходила на степ-аэробику и в соседнюю кафешку, а под хорошее настроение готовила ужин для всей семьи, чем вышибала слезу у мамы и отца и почему-то злила Варвару. Последнее доставляло особое удовольствие.
