Глава 1. Очередная победа
– 89-я минута. Счёт 1:1.
Стадион гудел, как раненый зверь. Тысячи болельщиков, разочарованные ничьей, уже потянулись к выходам, шурша плащами от назойливого дождя. Жёлтые полиэтиленовые дождевики мелькали в полумраке вечерних прожекторов, словно огни уходящего поезда.
Макс почувствовал, как ледяная капля пробралась за воротник формы и поползла по позвоночнику. Но это ощущение было далёким, словно происходило не с ним. Весь мир сжался до лоскутка мокрого газона под ногами, до чёрно-белого мяча, прилипшего к бутсе, до оглушительного гула трибун, превратившегося в сплошной белый шум.
Его колено ныло тупой, предательской болью. Тот самый старый шрам после операции – сегодня он напоминал о себе с особой жестокостью.
«89-я минута. Последний шанс. Либо сейчас, либо никогда».
Капитан крикнул что-то, но слова потерялись в рёве трибун. Мяч катился к нему по мокрой траве, оставляя за собой серебристый след.
«Ноги как ватные. Чёрт, я выдохся. Нет, соберись, тряпка! Это твой момент!»
– Ковалёв, вперёд! – донёсся сквозь шум голос капитана.
Мяч прилетел как во сне. Три защитника уже неслись на него, их дыхание клубилось паром в холодном воздухе. Один, самый крупный, оскалился – Макс узнал этого урода, они пересекались на прошлом турнире.
«Он думает, что я сверну. Пусть думает.»
Финт телом влево, резкий рывок вправо. Защитник промахнулся так сильно, что шлёпнулся в лужу. Трибуны взорвались смехом.
«Ещё двое. Не торопись. Помни, что говорил тренер – играй головой, а не ногами».
– Отдай! – закричал справа нападающий, но Макс уже видел просвет между защитниками.
«Это мой гол. Только мой».
Удар. Мяч вонзился в «девятку» так, что сетка взметнулась, как парус на ветру.
2:1. Победный гол.
Он упал на колени, вдыхая запах грязи и пота. Кто-то с разбегу повалил его на спину, потом ещё один, ещё. Сквозь груду тел он увидел тренера – старый, как казалось семнадцатилетнему мальчишке, Иван Петрович стоял у бровки и улыбался своей редкой, скупой улыбкой. У тренера действительно чёрные волосы тронуты сединой.
«Я сделал это. Он доволен. Значит, всё правильно».
Но когда встал, первым делом посмотрел не на тренера, а на VIP-ложу. Там, за стеклом, сидел человек в тёмном пальто – не аплодировал, просто записывал что-то в блокнот.
«Агент. Наверняка из премьер-лиги. Видел, как я забил. Видел!»
Грудь распирало от восторга, но Макс сжал зубы.
«Не показывай. Чемпионы не орут как дети. Чемпионы…»
– Ковалёв! – тренер схватил его за плечо. –Ты сегодня…
– Знаю, – перебил Макс, но тут же пожалел.
Иван Петрович нахмурился, но только сказал:
– Иди в душ. Потом поговорим.
Тренер юношеской команды –Иван Петрович Тяпин – невысокий, но кряжистый, словно старый, мощный пень. Ростом около 170 см, но благодаря прямой, как струна, спине и широким, чуть сутулым плечам он не кажется низким. Телосложение плотное, жилистое, без намёка на полноту, выкованное многолетним физическим трудом и спортом. Движения экономные, точные, без суеты. Лицо украшал шрам. Небольшой, белый и тонкий, как ниточка, пересекает левую бровь, отчего она кажется чуть разорванной. Когда Иван Петрович хмурился или сосредотачивался, шрам немного натягивался, придавая его взгляду ещё более серьёзное, почти суровое выражение. Этот шрам – молчаливая легенда, о происхождении которой мальчишки тихо спорят между собой.
У него была кличка «Батятя». Её придумали ещё самые первые его воспитанники, много лет назад, и с тех пор она приклеилась намертво. Он не обижался. Напротив, в глубине души он даже тихонечко гордился этим простым, таким точным и тёплым прозвищем. Оно говорило о большем, чем просто уважение. В нём была почти сыновья любовь и безоговорочное доверие. Когда на поле кричали: «Батятя, посмотри!» или «Батятя, он меня толкает!» – это звучало куда искреннее, чем любое официальное «Иван Петрович».
