– Сочная девочка, – громкий мужской
ржач бьёт по ушам. – Явно типаж главаря.
– Как думаешь, когда с ней закончит
– нам попользоваться даст? Я бы её натянул пару раз.
– Учитывая, что это за девка? Точняк
пойдёт по кругу.
Я слушаю эти ужасные разговоры,
словно вырезка из фильмов про девяностые. Только это
реальность.
И громилы обо мне говорят.
Божечки! Дрожь ползёт по телу,
дыхание перехватывает. Меня покачивает. Из-за страха и высоких
шпилек.
В ушах до сих пор звенит от
стрельбы.
Меня похитили. Я была на
благотворительном вечере, а меня просто похитили. Выдернули, грубо
затащили в какой-то фургон. Руки связали стяжкой, а на голову
натянули мешок.
Я, между прочим, могла
задохнуться!
«Теперь умрёшь от пули,
радость-то какая» – ехидничает внутренний голос.
Мне кажется, моё сердце просто
сейчас остановится. Перегорит. Не выдержит нагрузки.
Что происходит? Зачем я кому-то? Я
же ничего плохого не делала. Ни в чём не виновата. И выкуп за меня
никто не заплатит.
Я лихорадочно осматриваю коридор, по
которому меня ведут. Пытаюсь придумать вариант спасения, только
мозги не работают.
В критических ситуациях я вечно
глуплю, не могу собраться. Я могу с пьяными собутыльниками отца
разобраться, уже привычно. Но похищают меня впервые!
Что в таких случаях делают?
Амбалы продолжают похабно обсуждать
меня. И всё, чтобы они со мной сделали. Идут впереди меня.
Я замираю. Смотрю на этих упырей, а
сама крошечный шажок назад делаю. Ещё один. Пожалуйста, пусть
только не оборачиваются. Минутку.
Я сбегу, а они пусть дальше
фантазируют.
Путаюсь в подоле вечернего платья.
Ткань плотно облегает тело, мешая двигаться нормально. Но я не
сдаюсь. Отступаю.
Пока с размаху не врезаюсь в чью-то
широкую грудь. Меня тут же грубо хватают.
– Куда собралась? Эй! – громила
громко свистит, привлекая внимание моих похитителей. – Вы щас девку
проебете. И вам кишки за неё выпустят. Давай, поджигательница,
топай.
Поджигательница?
Боже!
Божечки милый!
Это Буйный! Опасный преступник. Его
люди решили меня похитить за то, что я ресторан сожгла. Но я это
ради подруги делала. И не такой уж пожар был.
Маленький.
Чуточку испортил здание.
Я подругу спасала. Потому что этот
Буйный хотел Злату… В общем, ничего хорошего он не хотел. И я
устроила пожар, чтобы отвлечь внимание.
А теперь сожгут меня.
Точно.
Потому что никакой бандит ко мне
слабости не питает. И жалеть никто не будет. Сразу в расход
пустят.
Меня заталкивают в тёмное помещение.
От резко включившегося света слезятся глаза. Но я сразу замечаю
окно.
Большое, огромное прям. Через него
легко можно будет выскочить на улицу. Если бы меня только одну
оставили.
Но комната наполняется несколькими
мужчинами. Взгляды ко мне прикованы. Поймают до того, как смогу
открыть окно.
А ещё у меня руки до сих связаны
чёрной пластиковой стяжкой.
– Не мельтеши, – рявкает один из
мужчин. Почему-то мне кажется, что я его где-то видела. – А то хуже
будет.
Куда уж хуже?
Меня сейчас тихонько прихлопнут и
всё.
А я жить хочу! Я только решилась из
дома уехать, начать всё с нуля. У меня столько планов…
Я прислоняюсь к стене. Коленки
дрожат, подкашиваются. Меня всю трясёт. В груди страх
пульсирует.
Я сжимаюсь, когда кто-то открывает
дверь. Интуитивно чувствую, что сейчас мне подпишут приговор.
Не Буйный. Хуже! Намного хуже!
Бежать надо!
Но сдвинуться не получается. Стою
как загипнотизированная. Рассматриваю вошедшего мужчину.
Он огромный. Великан просто. Даже
амбалы на его фоне кажутся задохликами. А я совсем букашка.
Белоснежная рубашка натягивается на
титановых мышцах, трещит. Из-под ткани выглядывают силуэты тёмных
татуировок, ярко выделяющихся на загорелой коже.
От мужчины веет опасностью, силой.
Своей энергетикой меня в стену вшибает, а взглядом тёмных глаз –
добивает.
