Трудно представить, что эта фотография сделана за несколько дней до того злосчастного инцидента. На ней у всех троих счастливые, радостные лица. Лица людей, доверяющих друг другу. По-другому не скажешь. Фотографию сразу подарили настоятелю храма Тайсэндзи, и он до сих пор бережно хранит этот клочок картона.
Иппэй Кусакадо в белой в крапинку юкате[1], Юко в белом платье и Кодзи в белой рубашке поло и белых брюках стоят на причале у склада, где хранятся такелаж и снасти; они стоят под жарким летним солнцем, и на воду ложатся их тени. На фоне сияющей белизны рельефно выделяются лишь загорелые лица; снимок четкий, хотя кадр чуть размыт – немного сбился фокус. Впрочем, это неудивительно: они попросили лодочника сфотографировать их, и тот сделал снимок с борта своей мелкой посудины, а какой бы спокойной ни была вода, лодка все равно слегка покачивалась на волнах.
Дело было в западной части Идзу[2], в маленьком рыбацком порту Иро, расположенном на восточном берегу глубокого залива. На западной стороне залив, примыкая к горам, раскинул в стороны похожие на щупальца рукава, окруженные каменной твердью. В порту была своя маленькая верфь, цистерны для горючего и два-три склада, где хранились сети и рыболовные снасти. По суше сюда было не попасть, поэтому от верфи до цистерн и от цистерн до складов местным жителям приходилось добираться на лодках.
Трое отчалили из гавани на маленькой лодке, и пирс, на который они взобрались, чтобы сфотографироваться, принадлежал одному из складов.
– Вон там будет идеально! Давайте там!
Юко стояла в лодке, пристроив на плече зонтик от солнца. Она уже выбрала место для съемки и издали отдавала распоряжения.
Был август, рыболовный сезон заканчивался; многие рыбаки уже перебирались к берегам Хоккайдо и побережью Санрику для лова сайры, поэтому за последнюю неделю лодок и баркасов в порту заметно поубавилось. Небольшой залив сразу стал как-то просторнее.
Уехали не только рыбаки. И Киёси, которому дали отпуск в силах самообороны, и Кими, работавшая на фабрике музыкальных инструментов компании «Тэйкоку гакки», последовали примеру Мацукити, отправившегося ловить сайру, покинули родные места и вернулись в Хамамацу. Короткие летние романы закончились, и новая гавайская гитара с вырезанной на ней английской надписью, должно быть, сейчас лежала на коленях сидящего в казарме Киёси.
Кодзи протянул Иппэю руку, помог ему вылезти из лодки, и все трое забрались на причал, как будто нарушив своим вторжением хрупкий порядок, сложившийся на этой полоске бетона, выбеленной знойным солнцем уходящего лета, тонкий поэтический ландшафт, непривычный к человеческому присутствию.
Перед складским строением на бамбуковых стойках были небрежно развешены для просушки рыболовные сети – они удачно обрамляли пейзаж. Здесь же лежали мачта и смотанные швартовочные канаты. Вокруг царило спокойствие, навевая воспоминания о морских прогулках и отдыхе после тяжелых трудов. Тихое дыхание ласкового бриза в солнечных лучах, выкрашенная в голубой цвет большая дверь склада, густые заросли высокой травы между складами, ниточки паутины между стеблями, белые цветы дикой хризантемы, пробившиеся сквозь трещины в бетонных плитах. Рыжие от ржавчины железки, ржавая проволока, крышка от садка для рыб, лесенка…
Царила пугающая тишина; трое стояли и смотрели на поверхность моря, где отражались безмятежные облака и горы. Около причала, где вода была особенно прозрачной, отчетливо виднелась стайка мелких рыбешек, шнырявших среди бледных водорослей, а у самого берега дробились на тысячи осколков силуэты белых летних облаков.
