С чего всё началось? Наверное, с дружбы.
Детской, искренней, наивной. Странно, что они с ней дружили. Мало
того, что девчонка, так ещё и младше на два года. Но они дружили,
взяли под свою защиту, опекали, дрались с дёргающими её
сверстниками, не позволяя сказать обидного слова в ту сторону. Эту
троицу так и звали Рома-Тома-Вова. Ей двенадцать, им четырнадцать.
Они долговязые баскетболисты, она мелкая гимнастка. Смешная
компания, но безмерно преданная друг дружке.
Томка бегала за мальчишками везде,
участвовала во всех авантюрах, огребая за это периодически от мамы.
Но как бы мама не пыталась, сколько бы не ругалась, разбить эту
троицу была не в силах.
Годы шли, дружба крепла, обрастая
привязанностью и зависимостью. Мальчишкам было восемнадцать, когда
они поняли, что Тома занимает слишком много места в их жизни.
Ежедневное опекунство отвлекало от учёбы, от
спорта, от всего на свете. Но возраст берёт своё. Молодость и
переизбыток тестостерона сподвигли ребят на эксперименты. Они и
сами не поняли, как вовремя груповушки с двумя снятыми девицами,
оказались по обе стороны с одной, совсем игнорируя вторую.
Незабываемый опыт, определивший их дальнейшие сексуальные
пристрастия.
Выпускной класс, последний звонок, бал, на
котором девчонки рассекали в умопомрачительных платьях. Столько
искушений, спонсируемых отцами. Грохот басов, пучки светомузыки,
ползающей по полу и стенам, нескончаемый поток алкоголя. Глаза уже
привычно сканировали толпу, находили невысокую, хрупкую брюнетку и
прикидывали возможность раскрутить её на тройничок.
А у Тамары в это время разыгрывалась
настоящая трагедия. Отец девушки, Пётр Георгиевич, получил
направление по работе в Канаду на целых два года, и забирал всю
семью с собой. Надя, младшая сестрёнка Томы, скакала от счастья, а
Тамара билась в истерике от предстоящего переезда. Одноклассники,
друзья, Ромка с Вовкой. Как она без них в чужой стране? Было бы ей
восемнадцать, она смогла бы остаться с бабушкой, но Томке всего
шестнадцать и права голоса у неё нет.
- Улетаем через неделю, - отрезал отец, давя истерику на корню.
– Много вещей не набирать. Только самое необходимое.
Тома проплакала всю ночь, потом весь день,
пока её не вызвонили ребята, пригласив отметить в кафе их окончание
школы. И Томка снова плакала. Сначала заливая солью творожный
десерт, потом зарываясь лицом в футболку на груди Ромки, а следом
тиская в кулачках рубашку Вовчика.
Если Тома страдало по разрыву их долгой
дружбы, то ребята почувствовали лёгкое облегчение. Больше времени,
больше свободы, отсутствие ответственности. А потом накрыло.
Вернётся ли обратно Томка? Насколько она станет чужой?
Уже вечером, проводив Томку домой, ребята
сидели в баре и потягивали тёмную крушовицу. Жрать не хотелось,
кусок в горло не лез, трахать баб тоже. Все мысли крутились только
вокруг отъезда подруги.
- Может, это шанс избавиться от младшей сестрёнки и отдаться
взрослой жизни? – заплетался языком Роман, опустошив пятый бокал. –
Бабы… Много баб… Представляешь, каждый раз новая, и больше не надо
следить за языком.
- А если ей понравиться в грёбаной Канаде? А если она влюбиться
и выйдет замуж за лесоруба или бородаого мужика с лопатой? –
выплёвывал несвязно Вовчик. – А если она решит остаться там?
- Через пару месяцев тебе уже будет насрать. Мы будем трахать
очередную бабу, забыв о мелкой, учиться в институте, ездить на
соревнования и отрываться в свободное время.
Ромка стукнул кулаком по столу и присосался к
пиву, смакуя горьковатое пойло, бьющее всё больше по шарам. Вовка
понимал, что два года приличный срок, и что люди меняются и за
меньшее время.
