Очень медленно она попыталась открыть глаза. Голова раскалывалась от боли, а в животе поднималась тошнота – тяжёлая, настойчивая. Именно это ощущение заставляло её прийти в себя, хотя тело категорически отказывалось слушаться. Ей было по-настоящему плохо.
Память путалась. Она отчаянно пыталась понять, почему чувствует себя так, и в то же время продолжала бороться за то, чтобы открыть глаза.
– Чёрт… – пробормотала она.
И едва звук сорвался с губ, тошнота вспыхнула с новой силой, подкатывая к самому горлу.
Когда ей всё-таки удалось приоткрыть глаза, всё осталось по-прежнему – та же непроглядная темнота, как будто она и не открывала их вовсе.
– Чёрт возьми, где я? – спросила она вслух, и её голос эхом отразился в пустоте.
В груди зашевелился страх. Липкий, ползучий, он нарастал вместе с тошнотой, которая становилась просто невыносимой.
– Мег? – тихо позвала она, надеясь услышать сонный голос соседки по комнате.
Но в ответ – только тишина.
Тишина. Страх. Тошнота.
И именно в этот момент она поняла: это не сон.
Она попыталась приподняться – и тут же осознала две вещи. Первая: тело отказывалось повиноваться. Руки и ноги будто налились свинцом, тяжесть разлилась по всему телу. Вторая: она не понимала, где находится.
– Что, чёрт возьми, происходит? – громко произнесла она. – Мег? Парни? Хватит прикалываться! – выкрикнула уже увереннее, цепляясь за ощущение хоть какого-то контроля.
Но это чувство быстро рассыпалось. Тошнота поднялась изнутри, накрыла тяжелой волной, и она прижала ладонь ко рту. Её мутило так сильно, что казалось – ещё секунда, и всё, что она ела и пила, выйдет наружу.
Пила…
Да. Она вспоминала. Вечеринка. Университет устраивал мероприятие – она точно была там.
Медленно, почти на ощупь, она поднялась и оперлась о стену. Провела по ней рукой – и почувствовала, как под пальцами отслаивается краска. Провела ладонью ещё раз. Да, не показалось.
Она моргнула несколько раз, чтобы глаза привыкли к темноте. И только теперь поняла: помещение вовсе не такое большое, как казалось сначала. Эхо обманывало. Несмотря на гул, она находилась не в зале, а в небольшой аудитории – полупустой и заброшенной.
На секунду дыхание вырвалось из груди – сдавленное, но с облегчением.
Она в старом классе.
Сомнений не было – это старая аудитория. Запущенная, местами облупленная, но до боли знакомая. В точности такая, как те, где она ежедневно отсиживала пары. Всё – от стен до предметов – вызывало странное чувство дежавю.
Она подошла к металлическим шкафчикам – точно такие же висели по всему кампусу университета, в котором она училась, и она сразу их узнала.
– Боже, какого хрена я тут делаю? – прошептала она.
И как только произнесла это вслух, на стене вдруг вспыхнул экран телевизора.
Она вздрогнула – от испуга и неожиданности. На экране горел синий фон. Ничего больше. Только мерцающий, пугающе беззвучный синий экран, такой, какой бывает в фильмах ужасов перед началом чего-то по-настоящему плохого.
– Всё, – резко сказала она, пытаясь сохранить твёрдость в голосе. – Пошутили – и хватит! Мег, запомни: ещё минута, и я тебе этого не прощу!
Именно в этот момент резкая боль полоснула по вискам. Настолько сильная, что она отдёрнула руку от лица и вцепилась пальцами в голову. Сердце забилось чаще.
И тогда – на экране появилось изображение.
– Боже… – произнесла она негромко.
Потому что увидела там себя.
Точнее – видеозапись, где она танцевала в кругу друзей и одногруппников. Музыка, смех, вспышки – вечер был в самом разгаре. Всё казалось живым и одновременно до ужаса нереальным.
Она резко взглянула на свою одежду. В темноте было трудно разглядеть детали, но ощущение не обмануло – она была в том же самом, что и на этом грёбаном видео.
