Баржу качнуло в последний раз.
Айша ощутила удар судна о причал и затаилась. Через минуту раздались громкие грубые голоса и торопливые тяжёлые шаги. С потолка трюма посыпалась пыль и мелкая грязь, осевшая между досок.
Акилу поднял морду с колен Айши и недовольно повёл усами, намереваясь чихнуть.
− Амадэ ал нари то, нари, − (Тише, мой мальчик, тише* Корсикианский) горячо зашептала Айша практически одними губами, рассчитывая на острый слух своего талисмана.
Тяжёлая дорога вымотала их обоих. Беглецы не ели, не пили, а лишь терпеливо ждали. Ждали и практически дождались.
Акилу сердито ощерился, едва слышно фыркнул и опустился обратно, прикрыв жёлтые мерцающие глаза.
«Ещё немного», − уже мысленно добавила Айша, полагаясь на духовную связь с ягуаром, что позволяла им превосходно чувствовать друг друга.
Осторожно провела ладонью по гладкому боку зверя, но когда пальцы наткнулись на край резаной раны, сердце сжалось в болезненном спазме и пропустило удар.
Айша до боли закусила губу, подавляя рождающуюся в душе горечь обиды, смешанную со злостью и ненавистью. Сейчас не время…
… пока не время.
Заклинание восстановления, которому Айша обучилась в Храме древних аэнки, поддерживало силы в талисмане, помогло бежать и добраться до Аскарима, но лучше лишний раз не нервировать Акилу своими эмоциями. Он измождён, потерял много крови и озлоблен. Одно неосторожное действие, мысль – могут привести ягуара в бешенство.
«Сейчас не время давать волю чувствам», − выдохнула про себя, поглаживая ягуара по голове между ушек.
Как часто любил повторять отец: «Ненависть − плохое чувство: она питается нашей радостью, нашими хорошими воспоминаниями и делает нас слабее. Врага нужно или убить, или простить, но не ненавидеть…»
Айша хотела убить. Убить всех, кто отобрал у неё семью. Убить с улыбкой на лице, холодной ясной головой. И простить. Пусть хранят их Небеса.
… к горлу подступил ком, в носу предательски защипало.
Акилу мгновенно распахнул глаза и встревоженно заурчал.
«Всё хорошо. Скоро тебе помогут, − мысленно обратилась она, зная, что талисман не поймёт, но уловит исходящие от неё эманации. – Изгель лечила и не такие раны, так папа говорил. Осталось дождаться темноты…»
Родственница по линии отца была шаманкой. Когда в Корсикиане случилась война, она спасла много тяжело раненных. Айша была маленькой на тот момент и плохо помнила, но когда Изгель решила перебраться в другую империю – более благоприятную для жизни, по её мнению, они с отцом несколько раз навещали её.
«Наверное, папа дорожил Изгель больше, чем показывал…»
Айша откинулась на холодную, покрытую влагой стенку трюма и устало сомкнула веки. Она хотела получить ответы и сейчас самое время для этого.
Десятка три мерных вздохов, практически бесшумных, но достаточных для полного отключения сознания и погружения в приятную пустоту. Безмятежную.
Без мыслей: а, что будет завтра, как быть и что делать.
Без чувств. Без эмоций. Без постороннего шума…
… просто отпустить себя.
Дать могущественной силе подхватить дух, свободный от разума и тела, и отнести его в бескрайние прерии. К подножью Храма Просвещённых Аэнки. Великих мудрецов востока.
Храму, который Айша не так давно покинула, получив знания древних, достойно пройдя обучение. Смогла вынести все испытания силы духа и тела. Храму, в котором она прошла обряд единства душ со своим талисманом: под пение монахов, под бой барабанов, под звездным небом, в бликах пылающих костров…
Обряд, дарующий не только духовную связь, но и способности, о которых практически никто не слышал. Не зря отец отправил её туда, как чувствовал.
В Храме царила тишина…
… непривычная. Живая, словно.
Дуновение ветра подтолкнуло в спину. Бестелесный дух Айши двинулся по проходу к алтарю с горящими свечами, с письменами, вырезанными на белом камне.
