Песня главы: Saint Asonia —
Sirens (feat. Sharon Den Adel)
Темные коридоры Малфой-Мэнора были наполнены
холодом и сыростью, словно ужас и страх, пришедшие в это место
вместе с Темным Лордом, впитались в сами каменные стены и осели под
высокими сводами густой, почти осязаемой субстанцией. Это был тот
момент, когда собственный дом перестает быть местом убежища. Скорее
он превращается в тюрьму твоих надежд и мечт на лучшее будущее. И
именно в то время Драко было сложнее всего сохранять невозмутимое
спокойствие на лице, которое в нем воспитывали с самых пеленок.
Должен быть сдержан и благородно воспитан — эта мраморная
маска словно прикипела уже к лицу, лишь иногда позволяя себе
треснуть, чтобы проявить настоящие эмоции. А ведь ему было страшно,
дико страшно за свою семью! Отец, который всегда поддерживал идеи
Волан-де-Морта и кичился своим чистокровным происхождением, сейчас
оказался в полном его подчинении, запуганный, вынужденный не просто
поддерживать идеи, но и идти на страшные преступления! Мать, кротко
стоящая за спиной мужа, не выражающая никаких протестов в страхе за
жизнь сына. А ведь она была против того, что творилось в ее
поместье. Но разве в ее силах было противостоять самому величайшему
магу последнего столетия? Слишком опасно выражать свой протест,
особенно если ей дорог родной ребенок. А Драко знал, насколько
сильно мать дорожила им. Как и любой другой родитель, Нарцисса была
готова пойти на что угодно, лишь бы он, Драко, был в
безопасности.
И наконец он сам. Драко оказался в этой западне против
своей воли! Конечно, всю свою жизнь, будучи благочестивым
аристократом, истинным сыном своего отца, он следовал вере в
чистоту крови. Был беспринципным и всегда готовым идти по головам.
То, что приносило пользу ему, несомненно становилось благом. Но в
последний год очень сильно разочаровался в большинстве убеждений
семьи. Чистота крови оказалась сущим мусором, учитывая то, что
творили большинство чистокровных аристократов и на какие мерзости
шли, преследуя свои цели! Драко разочаровался… Но не смел проронить
и слова о своем разочаровании!
Быстро свернув из такого пугающего коридора в
свою комнату, он захлопнул тяжелую дверь и прижался к ней спиной,
тут же зажмурившись, когда по каменным сводам разнесся звонкий
девичий крик. Боль и ужас смешались в этом звуке, передаваясь в
тело парня, словно через стены. Эхо, наполненное звуками агонии,
отражалось дрожью в его коленях и грохотом собственного сердца.
Малфой сильнее зажмурился и сжал дрожащие губы в тонкую полоску,
чтобы не дай Мерлин самому не издать и звука! Ему было страшно, но
впервые не было страшно за себя… Он боялся за ту, что кричала, и
сам дрожал от отчаяния, потому что не мог сделать ровным счетом
ничего!
Крик Гермионы повторился, смешиваясь с ее хрипом от
измученного состояния, а громкий смех довольной Беллатрисы посеял
первые ростки ненависти не только к этой сумасшедшей ведьме, но и к
большинству Пожирателей, что нашли «приют» в его поместье. Длинные
пальцы медленно исцарапали дверь и сжались в кулаки, впившись
короткими ногтями в бледные ладони.
Крик боли повторился снова…
Малфой подскочил на своей постели, жадно глотая
воздух, вцепившись в тонкую простыню, которой обычно укрывался,
отказавшись от любого одеяла. С момента окончания Второй Магической
Войны и победой над Темным Лордом прошло уже почти пять лет! А этот
кошмар все еще преследует его, как наваждение. В голове все еще
шумело эхо криков Грейнджер, заставляя уже знакомую мигрень
разыграться с новой силой. Мужчина чертыхнулся и отбросил покрывало
в сторону, спуская ноги с влажной от пота кровати. Влажной была не
только кровать, но и его спина, покрытая испариной, лоб. Волосы
неприятно липли к нему, но даже несмотря на все это, Драко было
плевать. Он так устал от этой вечной бессонницы, мигрени и кошмара,
повторяющегося с завидной регулярностью! За эти пять лет не было и
ночи, чтобы он не просыпался в безумии и ужасе, с мыслью, что
ничего не способен сделать! И даже знание того, что Грейнджер была
жива и здорова, и почти каждый день действовала на нервы своим
присутствием в Министерстве, ни на грамм не уменьшило его ночного
смятения, когда он открывал глаза в своей кровати. И Малфой
совершенно не знал, что ему надо сделать, чтобы наконец-то это
закончилось.
