Ему с трудом удалось открыть глаза. Боль пронзала все уголки его
головы, только он пытался посмотреть на яркий светильник посреди
белоснежной комнаты. Где-то с правой стороны раздавался противный
писк работающих медицинских приборов, считывающих показатели. И еще
что-то. Разговор. Приглушенный, едва разборчивый. Будто он приник к
стене своим ухом и подслушивал людей, находящихся по ту сторону
бетонного блока.От неожиданности он даже приподнялся на левом
локте, превозмогая боль, и удивленно посмотрел направо, в сторону,
откуда шел разговор. Но перед собой он не увидел ничего, кроме
ровно выложенной светлой плитки, покрытой местами мелкими трещинами
– судя по всему, от времени она поизносилась. А голоса тем временем
стали отчетливее.
Один принадлежал девушке. Немного грубый, осипший. Словно его
обладательница провела вечер без остановки крича что-то, или же
громко разговаривая. Но, несмотря на это, он был весьма мелодичным.
Однако, парня напрягли нервозные нотки в ее голосе, которые он
распознал, хоть до конца и не расслышал, о чем именно девушка
говорила. Он приподнялся и сел на кушетке. И тут – что за черт? –
ее слова обрели четкость.
– Мы не можем его оставить здесь, Пол. Я против. Кто он вообще
такой? Какой-то доходяга с дороги, еще и зараженный. Я спрашивала у
наших – никто этого не делал. Здесь опасно его оставлять, ты же
знаешь. Лучше от него избавиться.
И только сейчас он понял, что речь шла о нем. Парень решил
оглянуться. Почти круглой формы комната, со сглаженными углами.
Белоснежные стены сплошь покрыты треснувшей плиткой. И чертовски
противное пиканье медицинских приборов, что словно нарочно пыталось
залезть как можно глубже в уши, и если не отвлечь молодого человека
от разговора по ту сторону стены, то хотя бы как следует разозлить.
Запах хлорки витавший в воздухе разрывал все дыхательные пути,
обжигал внутренности. Едва молодой человек сделал глубокий вдох,
как тут же закашлялся и, зажмурившись, попытался скрыть свой нос за
воротником клетчатой рубашки, словно это как-то могло бы помочь.
Плечо тут же заныло, словно накануне кто-то довольно сильно ударил
его. Все это определенно напоминало парню операционную, но во всей
сложившейся непонятной ситуации ситуации мелькал один нюанс: он
оказался явно не в госпитале.
– Я понимаю твое беспокойство, Ри, как и твое отношение к
незнакомцам, – другой голос принадлежал мужчине. Грубый, словно
гавкающий. Парень даже поежился, услышав его. Казалось, мужчина
стоял совсем рядом и говорил прямо над его ухом, перекрывая звук
приборов. Звуки вокруг словно устроили пляски. И уши молодого
человека наперебой пытались заполнить то писк пульсометра, то
неприятный мужской голос, то его собственный пульс, опережающий
звуки прибора буквально на доли секунды.
– Но, позволь напомнить, что не ты здесь главная. Он оказался на
нашей территории, и кому как не тебе известны наши правила. Мы его
подобрали, мы его выходим. А там, если он пожелает, то может
остаться, или же уйти. В довесок ко всему, учитывая сложившиеся
обстоятельства… Я сомневаюсь, что Адам его просто так отпустит, не
выяснив всего. Каждая жизнь сейчас на кону. По крайней мере, когда
станет более безопасно, его можно будет отпустить, а до тех
пор…
Повисло молчание. И прежде чем девушка успела что-либо ответить
или возразить на сказанное, вновь раздался мужской голос:
– Сомневаюсь, что ты будешь бросать Адаму вызов. Поэтому, остынь
и прими это как факт. Скорее всего, молодой человек останется с
нами. И раз нашла его ты, то сама понимаешь, что падает на твои
плечи, – даже не видя дока перед собой, а лишь слушая его гавкающий
голос, парень понял, что тот усмехнулся, словно подтрунивая над
своей собеседницей.
