Серые капли дождя равномерно падали
на асфальт и только там, где собралась толпа под черными зонтиками,
оставались сухие островки. С равнодушной маской на лице, я слилась
с толпой удивленных людей, которые смотрели на то, что вызвало у
них интерес. Такая оживленность была непривычной для жителей
городка Нарохаре, поэтому в душе я ликовала, что стала ее причиной.
Пусть об этом и никто не догадывался.
Подняв голову вверх, позволила паре
холодных капель упасть на лицо. Капюшон немного съехал со лба, но я
быстро его поправила, боясь привлечь внимание, но, к счастью, все
взгляды были устремленным вперед. Никого не заинтересовала фигура в
бесформенной кофте и потертых брюках.
— Это она!
— Это Феникс!
— Феникс! Вы слышали о ней?
— Она видит цвета!
— Она использует магию и краски не
смываются!
— Она угрожает раскрасить все стены
города.
— Градоначальник рвет и мечет!
Да, весь этот гомон был обо мне -
Ашире Райнар, двадцатипятилетней нарушительнице порядка. Уголки губ
невольно поползли вверх, но тут же опустились, когда
перешептывания, что нарастали, как раскаты грома, вдруг оборвал
грозный оклик:
— Разойдитесь, господа!
Моментально толпа пришла в движение,
и она быстро расступилась перед представителями правопорядка –
каранерами, или как я их часто про себя называла «ничтожными
ублюдками».
Каранеры, пронырливые ищейки,
представляли собой исполнительную власть не только в Нарохаре, но и
в других городах. Они подчинялись только «одержимым». Лишь на
территории Пустоши их власть обрывалось, как и влияние «одержимых».
Однако в Пустоши и жить считалось невозможным.
За что я полюбила этот город, так
это то, что он был слишком незначительным для высших, поэтому
градоначальником здесь был назначен человек, надеющийся выслужиться
перед сильными мира сего и получить пристойное вознаграждение за
верную службу.
По правде говоря, это был уже третий
город, в который я переехала, потратив на это значительную сумму
своих сбережений. Присмотревшись к нему, решила пока задержаться.
Не из-за его привлекательности. Каждый город с момента появления
«одержимых» выглядел однотипно, потеряв свою магическую изюминку.
Однако именно сюда меня привел след того, кого я отчаянно ищу.
Сердце сжалось от боли, но я
запретила себе думать об этом. Не сейчас, когда я рядом с ищейками,
наблюдаю за очередным устроенным мной переполохом. Что сказать, я
любила это делать. Особенно, когда пускала в ход свою
уникальность.
Глаза переметнулись на мое творение.
Ярко-огненная птица, которая взметалась с земли вверх, закрывая
собой серое небо и заставляет тусклое солнце снова запылать.
Символично. Это граффити должно было вселить в людей веру, что мы
способны вырваться из-под власти «одержимых» и вернуть краски
вместе с магией в нашу жизнь. Однако я уже не была той наивной
идеалисткой, что пару лет назад. Нет, сейчас я понимала – все что
они видят, это пугающей протест того, кто отличается от них. Они
перешептываются, но не из-за сути граффити, а магии, которую я
вложила в него. Кто-то с завистью. Кто-то со страхом. Кто-то с
осуждением. Однако мало кто с поддержкой и надеждой.
Люди не любили тех, кто разительно
отличался от них. Они не желали улучшаться, не стремились к такому
же. Наоборот, они хотели, чтобы этот человек пополнил их ряды. Стал
обычным, заурядным колесиком системы.
— В сторону! Все в сторону! —
заорали каранеры, притягивая к стене шланг.
Я усмехнулась. Они думали, что
кислота разъест мои краски? Первые разы не сработало, почему должно
сейчас?
Шланг надулся, предвещая о скором
извержении. Наблюдатели отскочили подальше. Никто не хотел, чтобы
на них попали капли этой гадости. Она прекрасно разъедала все,
кроме моих творений.
