Лиловый дракон, похожий на старинный
корабль, не спеша размахивал перепончатыми, как у летучей мыши,
крыльями. Он нес меня так бережно, что страх высоты растаял в
первые же минуты, хотя прежде я никогда не поднималась в воздух.
Только сердце по-прежнему наливалось тяжелой обидой, а в висках
бились тревожные мысли. А не напрасно ли я сожгла мосты? Что ждет
меня на чужой земле? «Какая ты, моя новая жизнь?» – вслух
пробормотала я.
Стояли последние дни теплого лета,
но наверху было зябко. Обжигающий ветер пробрался под воротник
легкого пальто, и я плотнее укуталась в клетчатую шаль с кистями.
Прислонившись к потрепанной спинке черного бархатистого кресла,
надежно прикрепленного к одному из плоских драконьих шипов, я
прикрыла глаза и решила хотя бы некоторое время не думать ни о
прошлом, ни о будущем, ни о том, кого оставила в родном городе.
– Эй, что вы молчите? Спите, что ли?
Будете спать – прямо скажем, красоту проморгаете! – лопоухий
тролль-возница в несуразном колпаке, подвязанном мохнатым шнурком к
острому подбородку, обернулся и больно ткнул меня в грудь. Какой же
все-таки бесцеремонный народ эти тролли! Я собралась было
возмутиться, но встряхнулась, посмотрела по сторонам – и
ахнула.
Мы летели над светлыми искристыми
скалами, вершины которых озарялись синими огнями. В теплом свечении
разгоравшегося рассвета скалы выглядели волшебными великанами в
блестящих шапках разных оттенков синего – васильковых, лазурных,
голубых.
– Сапфировые горы… – прошептала я. –
Удивительно красивые!
– Да, наши горы, прямо скажем,
хороши, – охотно подтвердил тролль. – Сколько живем, столько
любуемся. Кстати, мы, дамочка, прилетели почти. Давайте, готовьтесь
к спуску.
Меня так заворожили искристые
пейзажи, что даже почти не кольнуло фамильярное словечко «дамочка».
Ветер усилился, засвистело в ушах, застучали молоточки в сердце. Я
снова сомкнула ресницы, чтобы не видеть приближающуюся землю.
Только когда короткие лапы дракона стукнулись о твердую
поверхность, я открыла глаза.
Над лужайкой склонялись клены и
тополя, вдали поблескивали роскошные синие вершины. По вытоптанной
траве разгуливали низенькие лопоухие тролли в одинаковых
серо-черных робах. Они делали вид, что сгребают в кучу сухие
листья, но на самом деле без толку размахивали несуразными
граблями, а двое, помоложе, и вовсе оседлали метлу и, похохатывая,
носились между деревьями – их длинные уши болтались на ветру, как
салфетки на веревочке. На краю поляны кособочился серый некрашеный
дом с кривой крышей, а вдалеке виднелись длинные кирпичные
сооружения.
Тролль-возница не отличался
галантностью – он весело скатился с дракона, не посмотрев в мою
сторону, а когда я с трудом отстегнулась от кресла, даже не подумал
подать руку. Пришлось самой подобрать полы длинного серого пальто,
натянуть поглубже чудом не слетевшую с головы шляпку и,
зажмурившись, спрыгнуть на землю. Хорошо, что не подвернула
ногу.
– Прибыли, прямо скажем,
благополучно! – самодовольно заявил тролль и громогласно заявил. –
С вас десять золотых, дамочка! – и протянул серую костистую
руку.
– Подождите, но ведь мне сообщили,
что проезд… то есть полет… бесплатный! – озадаченно возразила я, с
трудом отвязывая от драконьего шипа тяжелый, перехваченный бечевкой
саквояж. – В свитке, который я получила, черным по белому написано
– дорога за счет принимающей стороны, – добавила я, тяжело грохнув
саквояж о землю.
– Все, прямо скажем, хотят
поживиться за счет бедолаг-троллей! – противно загундосил
тролль-возница. – Как это – бесплатный? То есть вы, дамочка, прямо
скажем, желаете оставить огненную животину некормленой-непоеной? А
ведь она не листьями питается! – тролль показал на разбросанные
кленовые листья и, встав на цыпочки, похлопал дракона по
равнодушной фиолетовой морде. – А детишки мои? Они, значит, должны
сухие корки грызть? Я приду домой, а они спросят: «Ты, папаша,
летал далеко, а конфетки нам купил? А пирожочки?» А я скажу: «Не
купил, прямо скажем, пирожочки, бедные мои детишки! И прянички не
купил! Дамочка-пассажирка с виду вся такая распрекрасная блондинка,
да уж больно жадная. Монеток на сладости пожалела…»
