В августе над графским поместьем
вновь закружили синие мотыльки. Они порхали над крупными алыми
розами – гордостью цветника, украшали деревья, точно фонарики, и
танцевали в вечернем небе.
Пожилой граф, владелец поместья
Розетта, поглядывал на них с тревогой. Помнил, что синие мотыльки с
блестящими крыльями – предвестники неизбежных больших перемен.
«Много лет назад, когда я решился
сделать предложение будущей жене, в нашем саду тоже было много
синих мотыльков. Значит, это хороший знак, – успокаивал себя граф.
Но тут же печально вздыхал: – Но перед тем как мы расстались, они
ведь тоже появились! Так что же – к добру или нет? Ох, узнать бы
наверняка! Да лучше бы и не было никаких перемен! Жить бы да жить
спокойно».
– Не беспокойся, папа! – беззаботно
улыбнулась Элли, когда граф поделился с нею сомнениями. – Всё будет
хорошо. Мотыльки – это просто красиво. Вот если бы нас атаковали
летучие мыши, можно было бы переживать.
– Ну, нашествие летучих мышей
случается редко, разве что наколдует кто-нибудь, а такие чародеи в
наших краях не водятся… – граф улыбнулся и ласково погладил дочь по
светлым вьющимся волосам. Они рассыпались по хрупким плечам,
заблестели под вечерним солнцем, и граф загрустил: как быстро
выросла его принцесса! Видно, пришло время подумать о достойном
женихе. К тому же, есть один хороший человек на примете...
Элли, младшая дочь, приехала в
графский замок, чтобы провести здесь каникулы перед выпускным
классом, и наполнила Розетту свежим очарованием юности. Она любила
отца и не давала ему тосковать. Вечерами они бродили по ухоженным
аллеям старого сада или, прихватив блюдо с фруктами, устраивались в
ажурной беседке. Рядом тихо посапывал пожилой серебристо-серый
цербер Рик – три его крупные собачьи головы давно уже поседели. Рик
был верным другом, но в последние годы – не слишком чутким
охранником.
Дочь беззаботно рассказывала про
школу, подруг, беспокойную жизнь в шумном городе Кэбвиле с
небоскребами, автострадами и торговыми центрами, похожими на
великанские стеклянные кубики. Большой город графа не волновал – он
привык жить в поместье. Что за жизнь в городе, где нет ни холеных
коней, ни цветов, ни даже церберов? Но ему нравилось слушать
белокурую девочку, от ее щебета переполнялось нежностью сердце.
– Как же здесь хорошо! – говорила
Элли, пробуя виноград из расписной тарелки. – А какая природа!
Представляешь, вчера мы с Нитой заметили на полянах единорогов.
Жаль, что они такие пугливые.
– С Нитой? А кто это? – встрепенулся
граф. Единороги его не удивили – они встречались в здешних краях
чаще оленей: появлялись внезапно, как призраки, смотрели на людей
издалека умным, пугливым взглядом и исчезали в зеленых долинах.
– Ну что ты! – рассмеялась Элли. –
Нита – это наша Ранита!
– А, горничная… – граф равнодушно
кивнул и поинтересовался: – Кстати, как она тебе? Смотрю, вы нашли
общий язык?
– Конечно. Мы играем в теннис,
гуляем, слушаем музыку.
– И все-таки, дочка, не забывай, что
она только горничная, – мягко напомнил граф. – Не позволяй лишнего,
не стесняйся о чем-то просить. Если что, сразу ставь на место,
сообщай мне или Генриору. Хорошо?
– О чем ты говоришь! – всплеснула
руками Элли. – Она моя подруга. Удивляюсь древним
предрассудкам.
Граф хотел возразить: «Это не
предрассудки, а традиции», но, кашлянув, погладил Рика по левой
голове и промолчал. Он вспомнил, что Ранита не нравится
управляющему Генриору, – тот называет ее вертушкой, пустышкой, а то
и ведьмочкой, и советует отправить на все четыре стороны от греха
подальше. Но разве граф может избавиться от девушки, которая стала
идеальной компаньонкой для его маленькой принцессы?
– Ранита очень хорошая! – весело
проговорила Элли.
