– И представляешь, что он заявил в конце? – Катька шумно
высморкалась в вымоченный слезами платок. – Он не любит
толстых!
Я скрутила губу трубочкой и тихо добавила:
– Печальненько…
Встала из-за стола и протиснулась к закипающему чайнику,
стараясь не задеть старенькую мебель нашей малогабаритной кухни.
Хрущевка, а за съем платим так, будто во владении пентхаус, а не
двушка, больше похожая на собачью будку. И по размерам и по
состоянию.
– Знаешь, а я всегда говорила - отношения нужно начинать с
правды. – Я разлила по бокалам крутой кипяток, себе добавила
молока. – Вот сказала бы ему сразу, что расположенность у тебя к
полноте. Если понравилась - принял бы какая есть. А нет - пусть
катится лесом и время драгоценное не отнимает. А то ходила почти
два месяца, в корсеты пряталась.
– Вик, ну ты дура, а? – уставилась на меня Катька, и даже
плакать перестала. – Какой нормальный мужик примет бабу, какая она
есть? С фигурой где не хватает, а где уже лишнего, с ногтями
ломкими, с волосами секущимися, с ногами волосатыми, а про закидоны
характера я вообще молчу!
– Ты прямо бабу-ягу какую-то описываешь, – подняла я бровь.
– А мы такие и есть! Это наши слабости нас такими делают. Я вот
конфеты люблю, и что из меня эти сладости сделали? Слоника? А
ты?
– А что я?
– В кого ты превратилась со своей работой? Тебе же двадцать
семь, а дружбу водишь с сорокапятилетними женщинами!
– Это мои коллеги.
– Коллеги - уборщицы. Они полы моют от безвыходности, а ты на
кой черт два диплома дома держишь?
– Нравится, – буркнула я.
– Зато ты никому не нравишься. Вик, взгляни на себя со стороны,
твоя любовь к свободе делает тебе дурное одолжение. Ты же боишься
на нормальную работу устроиться, боишься ответственности, а со
своими тряпкомахательными ставками совсем в бабку превратилась. Да
кто на тебя такую взглянет?
Ну, спасибо Катька за правду-матку, не ожидала от тебя таких
комплементов.
Я зло зыркнула на напряженное лицо напротив и перевела взгляд на
окно за спиной соседки. Под уличными фонарями медленно кружились
снежинки. Через пару дней новый год, а снега выпало совсем
ничего.
– Полы тоже нужно кому-то мыть.
– Но не тебе, угробившей лучшие годы жизни на университет. Ты же
гордостью факультета была, и что с тобой стало?
– Ничего, просто живу дальше.
– А вот неправильно ты живешь. Будь красивой взрослой женщиной,
а не убитым куском плоти.
– Кать, вот ты мне столько щас обидных вещей наговорила, что на
год вперед хватит. Ты поругаться со мной решила?
– Нет Викуль, я решила, что одной бороться за внимание мужчин
сложно. Подстегиваю тебя на серьезные перемены. Я худею, а ты из
замученной женщины превращаешься в прекрасную девушку. Будем друг
друга поддерживать!
– Тебе грех жаловаться, я и так тебя во всем поддерживаю.
– А вот и нет, ты смотришь на мой второй подбородок и говоришь,
что это нормально, мол гены не исправить. Лучше б замок на
холодильник повесила, а не по головке гладила.
– Ах так? Значит я плохая подруга?
– Да, Вик, ты такая хорошая, что уже плохая! Нет бы делать меня
лучше, а ты всем моим слабостям потакаешь.
– Потому что ты хороший человек, КА-ТЯ! И если эти гребанные
конфеты делают тебя счастливее - ешь их хоть тоннами.
– Вот в этом вся ты. Я тебе говорю, что хочу мужчинам нравиться,
а не конфетами в одиночестве давиться.
– Думаешь с парочкой лишних килограммов ты себе мужика не
найдешь? И я со своей работой и внешним видом тоже? Тогда пари! Я
найду себе миллиардера до нового года, которому плевать будет на то
как я выгляжу, который будет рядом только потому что я это я. И в
отличие от тебя я буду с ним честной с первого дня. Рост, вес,
бородавка на мизинце, растяжки на бедрах. Даже то, что его деньги
меня интересуют не меньше его самого - скажу сразу! Только про пари
не скажу, а то совсем неинтересно будет, вдруг он мне
подыграет.
