Хлесткая пощечина обожгла щеку, и
голова сразу взорвалась жуткой болью, вырывая меня из пучины
беспамятства. Мысли, как тягучий кисель, едва ворочались, а редкие
вспышки памяти откровенно пугали.
Новая пощечина сорвала с губ сиплый
стон, будто сотни буравчиков сразу впились в мозг с намерением
проткнуть его насквозь. Это невозможно терпеть! Еще и тело плохо
слушалось, каждая мышца, будто чугуном налилась.
Титаническим усилием разомкнула
веки, чтобы через узкие щелки увидеть своего мучителя. Однако это
не так просто, когда глаза застилают слезы. Это, наверное, от боли.
Я даже не поняла, что плачу.
— Эрмина!!! Довольно притворства! —
прогремел надо мной мужской бас, отчего я невольно поморщилась.
Слишком громко. До противного звона в ушах. — Прекрати изображать
из себя полумертвую! Я не поведусь на твои уловки!
— П-пожалуйста! — приспела чужим
голосом, — помогите. Мне нужен врач, я… не чувствую ног.
— Не убедительно! — фыркнул
громогласный незнакомец, и тут же я почувствовала облегчение. Будто
бы с меня резко убрали мешок с картошкой. Помнится, пару лет назад
на уборке урожая, меня случайно таким привалило. То еще
удовольствие! Было дикое ощущение беспомощности, пока не прибежал
брат и не помог выбраться.
— Спасибо, — улыбнуться не
получилось. Пересохшие губы треснули, и несколько капель крови
скатились в рот, машинально сглотнула и скривилась в болезненной
гримасе. — Что происходит? Где я? — слезы уже просохли, только
зрение не желало полностью восстанавливаться, все плыло перед
глазами, сливаясь в одно пестрое пятно.
— Эрмина, это уже переходит все
границы! — кто-то рядом со мной пребывал в бешенстве.
Я кожей ощущала злость и невероятную
силу мужчины. Он явно меня с кем-то перепутал, потому что я никакая
не Эрмина, а Надежда Петровна Синичкина и…
— Бог мой, я умерла? — последнее
яркое воспоминание заставило похолодеть от ужаса.
Все складывалось замечательно, у
меня целая жизнь была впереди, столько планов, надежд. Я с отличием
закончила школу в Егорьевке, а мои баллы по единым экзаменам —
лучшие в классе — позволили поступить в Технологический
университет. Родители так мной гордились! Еще удалось выбить
комнату в общежитии и даже отпраздновать поступление с новыми
соседками. Кстати, отличные девчонки, мы бы обязательно стали
подругами. Дурную шутку со мной сыграло стремление во всем быть
лучшей, и чтобы вокруг все сияло чистотой. С малых лет родители
привили любовь к порядку, вот и поплатилась я за это, когда с
утра-пораньше полезла мыть окна в комнате. Прошлые хозяева, похоже,
совсем не утруждались уборкой, вот и красовались стекла грязными
потеками и продуктами жизнедеятельности птиц.
Общежитие перед новым набором
студентов обновили, так что пятиэтажное здание радовало свежей
краской в коридорах и новой крышей. Ремонт еще доделывали. Снаружи
стояли строительные леса и слышались зычные голоса рабочих, дробный
стук молотков и противный звук дрели.
Сейчас я отчетливо вспомнила, что
мое вполне безобидное занятие закончилось трагическим падением с
высоты четвертого этажа. А все из-за мерзкой сколопендры, которая
неожиданно свалилась сначала на голову, а потом плюхнулась на
грудь.
Терпеть не могла всякую ползучую
живность! Естественно, я завизжала, стряхивая с себя извивающуюся
мерзость, неосторожно покачнулась, потеряла равновесие и полетела
вниз.
Под окнами валялись кучи
строительного мусора, осколки стекла, битый кирпич. Шансов выжить —
никаких. Последнее, что увидела, это торчащий кусок арматуры,
который проткнул меня насквозь. Боже мой, как же глупо все
получилось! Я так не хотела умирать, и собственный крик до сих пор
стоял в ушах, и обида, и горькое разочарование, что гибну в самом
начале долгой жизни. А я ведь надеялась, что выучусь на технолога,
встречу парня и все у меня будет хорошо. Зачем только зубрила эту
химию?! Зачем полезла мыть треклятое окно? Я точно умерла, потому
что помню, как облачком взлетела над собственным изломанным телом,
а потом меня затянуло в какой-то темный водоворот. А дальше была
темнота, от которой меня пробудила пощечина.
