Глава №1. Застывшая в танце.
Ночь вцепилась в лесную чащу черными когтями, и сквозь разрывы в кронах сосен лился мертвенный, холодный свет полной луны, превращая мир в гигантскую гравюру из серебра и чернильной тени. Именно в этой призрачной, обманчивой видимости и металась она – хрупкий силуэт, разрывающий неподвижность спящего мира.
Она бежала. Дыхание рвалось из груди хриплым, свистящим клокотанием, каждый вдох обжигал горло ледяным ножом. Босые ноги, давно утратившие всякую чувствительность, с тупым, отдаленным стуком бились о неровное полотно грунтовой дороги, об острые камни и колючие ветки. Но боль была где-то там, далеко, за плотной завесой адреналина и животного, всепоглощающего страха. Единственное, что имело значение – это следующий шаг, отвоеванный у того кошмара, что остался позади.
Ступни онемели, но она смутно чувствовала, что они мокрые и липкие – то ли от воды, то ли от крови.
«Неважно. Беги. Просто беги».
Длинные волосы темно-каштанового цвета, обычно такие послушные, спуташись в дикий, колючий плащ, хлестали по спине. Не смотря ни на что она не сбавляла темпа, чувствуя, как в висках пульсирует один-единственный стук.
«Прочь. Прочь. Прочь».
И вот, наконец, поворот. Грунтовая дорога, словно исчерпав свои силы, упиралась в асфальтированное шоссе – широкое, темное, безжизненное в этот ночной час. Символ другого мира, мира людей, машин, спасения.
Девушка замерла на краю асфальта, опираясь о колени руками. Тело тряслось мелкой, неконтролируемой дрожью. Она заставила себя обернуться.
Там, в глубине просеки, тонул в лунном свете тот самый дом. Двухэтажный, прекрасный и чудовищный в своем винтажном изяществе, словно сошедший со страниц готического романа. И на втором этаже, словно всевидящее око циклопа, горело одно-единственное окно. Яркое, желтое, неестественно живое в этой мертвой ночи.
Сердце в груди билось так бешено, что его стук тонул в оглушительном гуле, заполнившем голову. Это был гул абсолютной тишины, оглушившей ее после часов, наполненных немыслимым ужасом.
«Он все еще там. Мысль пронеслась холодным, ясным лучом сквозь хаос в сознании. Возможно, даже не заметил моего отсутствия. Или заметил? Нет. Он там. А я… я здесь».
И тогда новая волна накрыла ее с головой – не страх, а дикое, пьянящее, почти удушающее чувство свободы. Оно подкатило к горлу сладким комом, выжало из глаз первые горячие слезы облегчения. Она сделала судорожный, сдавленный вдох, словно впервые за долгие недели позволила легким наполниться не затхлым, пропитанным запахом скипидара и лака воздухом, а настоящим, ночным, хвойным воздухом свободы.
«Я на свободе. Даже не верится…»
Она простояла так еще несколько мгновений, всматриваясь в то одинокое светящееся окно – в эпицентр своего кошмара, который теперь оставался позади. А впереди лежала темная, бесконечная дорога. И надежда.
Эту тишину, оглушительную и звенящую, внезапно разорвал на части нарастающий, грубый звук. Сперва это был лишь далекий рокот, но он стремительно приближался, превращаясь в оглушительный барабанный бой басов, в нахальный, примитивный ритм поп-хита, который резал слух после благоговейной тишины леса.
Девушка резко обернулась, и сердце ее на мгновение замерло, а затем рванулось вскачь с новой, бешеной силой. По шоссе, лениво покачиваясь на неровностях асфальта, двигался автомобиль. Два ярких луча света выхватывали из мрака дорожную разметку, приближаясь к ней.
«Спасение!»
Мысль ударила, как ток. Не раздумывая ни секунды, девушка выбежала на середину дороги и начала отчаянно махать руками, словно тонущий в океане. Она пыталась перекричать рев мотора и громкую музыку.
– Эй! – ее голос рванулся наружу, острый и хриплый. –
