Пресечение дома Цезарей стало важной вехой в истории римских императоров. До этого времени, хотя оружие и было источником, силой и опорой императорской власти, некое подобие права наследования смягчало и ограничивало власть военных, не позволяя им распоряжаться империей исключительно по своему произволу. Со смертью Нерона, как говорит Тацит [1], раскрылась государственная тайна: стало известно, что императора можно провозгласить не только в Риме, и, что еще важнее, что только сила решает этот выбор, и что войска являются его полновластными хозяевами.
Чудовищная щедрость, обещанная Нимфидием преторианцам, довела зло до предела. Крайне вредным для общественного блага было то, что солдаты даруют империю – они научились ее продавать. Отсюда последовала череда переворотов и трагических катастроф. Гальба, не сумев и не пожелав выполнить обещание Нимфидиса, разочаровал алчность преторианцев, и они обратили свои взоры к Отону. Провинциальные армии заявили, что имеют не меньше прав назначать императора, чем преторианцы, и возвели своих командиров на вершину власти. Таким образом, за очень короткий срок три императора быстро сменили друг друга на сцене, почти как театральные короли. Римская империя погрузилась в хаос и была охвачена пламенем, пока мудрость Веспасиана и его ближайших преемников (если не считать Домициана) не вернула на время спокойствие и не восстановила порядок, разрушенный насилием.
Но коренной порок сохранился. Войска, созданные для повиновения, слишком хорошо осознали свое превосходство над гражданской властью, чтобы когда-либо забыть об этом. Даже самые прочно утвердившиеся принцепсы были вынуждены чрезвычайно им угождать. В конце концов они полностью взяли верх. Капризы солдат возводили и свергали императоров и, через череду потрясений, привели к падению империи. Такова хрупкость всех человеческих дел: даже в том, что составляет их силу, заложено начало их гибели. Возвращаюсь к нити событий.
Г. СИЛИЙ ИТАЛИК. – М. ГАЛЬБЕЙ ТРАХАЛ. 819 г. от основания Рима. 68 г. от Р. Х.
Ко времени смерти Нерона, случившейся, как я уже говорил, 11 июня, Гальба находился в Клунии в величайшем смятении. Он ожидал лишь смерти, когда из Рима явился вольноотпущенник Икел с известием о гибели его врага. Этот человек оставался в городе ровно столько, сколько потребовалось, чтобы удостовериться в правдивости слухов и собственными глазами увидеть мертвое тело Нерона; затем он немедленно отправился в путь, двигаясь с такой быстротой, что за семь дней добрался из Рима в Клунию. Таким образом, он сообщил Гальбе, что преторианские когорты, а вслед за ними сенат и народ, провозгласили его императором еще при жизни Нерона, и рассказал о злосчастной судьбе принцепса, оставившего престол вакантным.
Услышав эти радостные вести, Гальба в одно мгновение перешел от печали и почти отчаяния к радости и уверенности: вокруг него тут же образовался многочисленный двор из людей всех сословий, наперебой поздравлявших его; а два дня спустя, получив посланца от сената, подтвердившего слова Икела, он отказался от титула легата сената и римского народа, принял имя Цезаря, ставшее обозначением верховной власти, и начал готовиться к скорому отъезду, чтобы вступить в полное владение столицей.
Икел был щедро вознагражден за свое путешествие. Его патрон, ставший императором, даровал ему золотое кольцо, возвел в ранг всадников, нарекши его Марцианом, чтобы скрыть низость его прежнего состояния, и позволил ему приобрести такое влияние и власть, которыми эта рабская душа злоупотребила самым чудовищным образом.
