Я смотрела на мужчину, сидящего за столом напротив меня, и, признаться, меня терзали смутные сомнения: а не сваляла ли я дурака?
С одной стороны, мое нынешнее финансовое положение едва ли позволяло претендовать на нечто большее. Впрочем, судя по всему, как и финансовое положение хозяина кабинета. Полагаю, о такой клиентке он мог только мечтать.
Офис представлял собой две небольшие смежные комнаты на пятом, последнем этаже офисного центра, с парковкой у входа, переполненной до отказа, несмотря на обеденное время. Обстановка в кабинете на троечку. Стеклянные стены в пол, прикрытые жалюзи, в приемной пожилая секретарша и фикус. Собственно, даже при желании, едва ли сюда можно было вместить хоть что-то еще.
Пристроив свой автомобиль в веренице машин, припаркованных вдоль проезжей части, мне пришлось протопать довольно приличное расстояние до центрального входа, а затем, поднявшись на лифте на нужный этаж, еще какое-то время попетлять по коридору в поисках заветной таблички, скромно информирующей: «Частный детектив Хардин Е.В.».
Хозяин данного кабинета Егор Всеволодович Хардин менее всего соответствовал ветхозаветному образу частного детектива, почерпнутому мной по большей части из фильмов. На вид не старше тридцати пяти, спортивного телосложения, короткая стрижка, кожа довольно смуглая, цвет волос скорее каштановый, нежели темно-русый, рваные джинсы в стиле Гранж, темно-серая футболка, пошитая швами наружу. Часы на правой руке, вперемешку с довольно массивными плетеными браслетами. Явно не женат. И дело даже не в отсутствии обручального кольца на пальце.
В целом, довольно демократично. Я бы даже сказала, слишком демократично, особенно в контексте деловой встречи с новым потенциальным клиентом. Однако же свои мысли я предпочла держать при себе. Как там говорят: «в чужой монастырь со своим самоваром» ?..
«Ну, не Шерлок Холмс», – резюмировала я. Хотя, в моей ситуации, это, возможно, и к лучшему. Например, предыдущий частный детектив, с коим я имела счастье общаться, больше подходил под классический образ, что не помешало ему оказаться явным пройдохой. Быстро оценив ситуацию прищуренным взглядом цепких глазок, цену он назначил такую, что мне едва удалось сдержаться, чтобы не расхохотаться при нем в голос.
Егор Всеволодович же выслушал меня довольно внимательно и в настоящее время молчал, явно прикидывая, можно ли всерьез отнестись к моему рассказу. Пожалуй, явись я сюда со слезливой историей о муже, подозреваемом в измене, это вполне бы вписалось в его представления о жизни. Выследить коварного изменника и предоставить подробный отчет в картинках, подспудно пригрев на груди доверчивую дурочку-клиентку – вот это, пожалуй, его профиль.
В какой-то момент своего рассказа я поймала взгляд Егора Всеволодовича в районе своего декольте. Выбрав для этой встречи легкий летний сарафан, я хотела придать своему образу некую очаровательную женственность, но Хардин явно мыслил куда приземлённей. Так что мои старания прошли даром. Я вздохнула.
– Давайте подытожим, – расценив мой вздох как знак того, что пауза несколько затянулась, предложил Егор Всеволодович, постаравшись сосредоточится. – Вы хотите, чтобы я какое-то время приглядел за вами, и подтвердил или, напротив, опроверг ваши опасения в том, что кто-то целенаправленно пытается свести вас с ума?
На последней фразе он слегка запнулся. Действительно, облеченный в слова итог нашей сорокаминутной беседы звучал как-то на редкость глупо.
– Получается так, – пожав плечами, кивнула я, а затем уточнила. – Это ведь для вас не проблема? –
Почесав бровь, Егор Всеволодович вздохнул. В его лице явно наметилась внутренняя борьба. С одной стороны, весь мой рассказ больше походил на бред сумасшедшей, и, полагаю, с логической точки зрения критики не выдерживал. «Шорохи по ночам, скрип дверей, перемещающиеся в пространстве предметы…». Честно говоря, готовясь к встрече с детективом и мысленно прикидывая, как построить разговор, собственные аргументы казались мне куда весомее, но что-то явно пошло не так. Точнее все мои доводы как-то подозрительно быстро разбивались об хлесткие уточняющие вопросы, на которые приходилось отвечать довольно однозначно: да или нет.
