На телефоне звенит напоминалка и перевожу взгляд с экрана ноута
на него. Пора дочке давать лекарства. Тру глаза. Туда будто песка
насыпали. Я за работой с пяти утра. Время уже девять. Но если не
сдам вовремя – меня просто уволят.
Мать-одиночка с часто болеющим ребенком – это не предел мечтаний
работодателя. Но я цеплялась за эту работу зубами. Если потеряю,
найти новую в нашем городке будет сложно. А тут я держусь почти на
честном слове.
Вот и сидела до двух ночи, потом поспала немного и опять за
работу. Пока дочка спит под действием лекарств. От усталости меня
ведет. Но уже начался рабочий день, и я должна быть на связи.
Встаю и щелкаю кнопкой чайника. Которая уже по счету чашка кофе?
Бодрящий напиток больше не бодрит. Беру листок с назначениями.
Сверяюсь, что нужно дать.
– Вам климат не подходит, – всплывают в памяти слова врача.
Усталая женщина смотрит с пониманием. Нет, она не издевается, она
рекомендует. Но для меня ее слова – настоящая издевка. – На море
бы. Или хотя бы в санаторий. Тогда бы и болела меньше.
– Я... подумаю, – говорю и стискиваю зубы. Может быть, на одного
санаторий какой я бы еще и потянула. Но мне надо будет ехать с
дочерью. А это сразу с работы увольняться. – Может, пока в
поликлинике физиолечение?
– Обязательно, – поднимает на меня взгляд, отрываясь от
написания рекомендаций. – Но это все дает очень небольшой
положительный эффект. А пока вот, – протягивает мне лист.
Пробегаюсь взглядом по назначению. Ничего нового.
– В принципе, что делать – вы знаете, – врач поднимается. –
Бывают такие детки. Болезненные. Но может еще перерасти. Ну а пока
больничный вам на две недели, а там посмотрим.
Опять больничный... Надо звонить начальству. Выслушивать о себе
много интересного и неприятного. Да, по закону мне положено, но...
По факту же таких, как я, стараются в коллективе не держать. Было
бы проще, если бы было на кого оставлять дочку.
Но я мать-одиночка. Причем в моем случае – совсем одиночка. Без
родных и близких. Иногда помогают соседки. Но у всех свои
заботы.
– Спасибо, – благодарю врача, провожая до дверей. – До
свидания.
– До свидания, – уходит, а я иду проверять домашнюю аптечку.
Беглый осмотр говорит, что нужно идти в аптеку. В комнате спит
больная дочка. Как ее оставить? Беру телефон и пишу соседской
девчонке. Она почти никогда не отказывает. Они хорошо ладят с
дочуркой, несмотря на десять лет разницы. Моя егоза считает ее
старшей сестрой.
Пишу сообщение. И почти сразу получаю ответ. Сходит, как из
школы придет. Забежит только за деньгами и рецептом. Того, что
есть, нам хватит.
Ближе к вечеру приходит, берет список, еще стребовала с меня,
что купить из продуктов и умчалась. Пользуюсь тем, что все
процедуры мы провели и дочка спит, выпив жаропонижающее. Сажусь за
ноут, погружаясь в работу.
И совсем не настораживаюсь, когда раздается стук в дверь. Спешу
открыть, даже не глядя в глазок. К нам никто не должен прийти,
кроме моей добровольной помощницы.
Распахиваю дверь и замираю. Сердце падает в пятки. Смотрю и
глаза у меня расширяются от шока и ужаса.
– Нет, – шепчу и напираю на дверь, чтобы захлопнуть.
– Да, – звучит холодно и безразлично. Дверь вместе со мной
просто сносит...
Макс
– Добрый день, господин Верховцев, – в кабинете меня встречает
довольно взрослая женщина, затянутая в деловой костюм. Ее идеально
каре лежит волосок к волоску. Выдерживает паузу и немного
мстительно добавляет: – Младший. Михаил Дмитриевич вас примет.
Ты гляди, какая. Примет меня. Будто Медведев может мне отказать.
Хотя да, этот может. С него станется. Однако не ожидал, что у него
такая секретарь. Она сканирует меня взглядом-рентгеном и выходит
из-за своего стола. Твердым шагом проходит к двери и
распахивает.
