— Эй, вертихвостка! — слышу окрик, и оборачиваюсь, потому что
кроме меня в фельдшерском пункте больше обычно никого не
водится.
— Вы ко мне обращаетесь? — удивляюсь я, глядя как три дородные
девицы уверенно шагают в моем направлении.
— А ты тут еще вертихвосток видишь, коза?!
Выпрямляюсь в кресле:
— Позвольте поинтересоваться, с чего вы вдруг решили присвоить
мне эти оскорбления?
— А как еще назвать шмару, которая чужих мужиков соблазняет?
— Это я-то? — нервно усмехаюсь.
— Дуру из себя не строй! Мой тебе вечно рыбу с рыбалки
таскает!
— А мой то дров порубить, то воды нанести!
— Мой вообще эту суку в город каждую неделю катает!
Они орут на меня наперебой, поэтому я и слова вставить
побаиваюсь. С другой стороны промолчать тоже не могу:
— В город он не "эту суку" катает! — возражаю последней девице —
Катьке, чувствуя, что она тут самая неуверенная в своей претензии,
видать просто за компанию с подругами пришла поорать: — А вашего
поселкового фельдшера. Я бы попросила, — стараясь быть вежливой
даже в такой ситуации мягко упрекаю я Катю. — Ты ведь прекрасно
знаешь, что я не по своей прихоти туда катаюсь. Медикаменты
пополняю, чтобы в том числе твоей матушке уколы продолжать делать,
да?
Катя среди этой троицы самая молодая, поэтому легко поддается
влиянию «толпы». Вижу, что она уже смутилась. Однако она
продолжает:
— Он меня потом после каждой вашей поездки втыкает, мол я не
такая грамотная, как ты! — обижено выдавливает.
— Ладно, больше не стану его просить, — с улыбкой отвечаю я.
Придется что-то придумывать, как в город теперь ездить. У меня
есть машина, но я побаиваюсь на ней сама в город ездить. Мало того,
что я водитель еще неопытный, так и машинка у меня «Жигули» совсем
старенькая.
Переключаюсь на вторую «подругу» — Вику:
— Рыбу мне твой носит, потому что говорит ты чистить
отказываешься. Так я за те три рыбехи, что мне остается, весь его
улов для тебя белоручки перечищаю, — строго выговариваю я.
Она явно что-то возразить хочет, но я перевожу взгляд на
последнюю девицу:
— И дрова мне твой муж рубит вообще-то не за бесплатно. У меня в
доме мужика нет. Ольге возраст не позволяет. А у меня травма спины
серьезная была, так что при всем желании не могу сама. Так я от
твоего вечно голодного мужика и деньгами, и борщами, и пирогами
откупаюсь!
— Ну да, ну да, — взвивается Вика: — Вы только поглядите. И
борщи она готовит, и рыбу чистит, и, как там, Катюх, твой Васька
сказал, грамотная больно? А мой говорит, что она на какую-то
инвалидку красивую из газеты похожа. Мол копия какой-то там
селебрити. Только наша и пироги печет, и уколы ставит. Вся такая
идеальная. Так видать и в постели хороша? Не то, что мы —
деревенщины, да?
— Кому ваша постель нужна, — меня передергивает от мысли о
сексе.
— На вопрос отвечай! — требует Вика — самая боевая из всей
троицы. — С кем спала?!
Вздыхаю устало:
— Раз вам так интересно, — потираю переносицу, изрядно подустав
за рабочий день. — Последний раз я «спала», когда меня попросту
изнасиловали. Это было лет пять назад. С тех пор я мужиков на дух
не переношу, — говорю честно, понимая, что иначе они не
отстанут.
Глядят на меня — глаза по пять копеек:
— Че, правда? — тихо спрашивает Катька.
Киваю:
— Если кому об этом растреплете, я буду вынуждена покинуть ваш
поселок, и вы опять на долгие месяцы останетесь без фельдшера.
Понятно?
— Блин, жестко, конечно, — бубнит Вика. — Так это получается
лялька твоя от…
— Мы не будем это обсуждать, — пресекаю я. — Все, на сегодня
прием окончен. Можете передать своим мужикам, что я больше в их
помощи не нуждаюсь. Сама как-нибудь.
Девицы выходят из фельдшерского пункта, что-то бормоча себе под
нос. А я наконец выдыхаю. Откидываюсь на спинку кресла и прикрываю
глаза. Как же я устала. Даже удивительно, что умудрилась не
сорваться на этих куриц.
