— Варвара! — окликает меня раздраженный женский голос. —
Алексевна…
Сжимаю руками колеса кресла, вынуждая его остановиться. По
характерному цоканью каблуков, даже не оборачиваясь, знаю, что ко
мне приближается главная пиарщица моего мужа.
— Вы припозднились, — с укоризной говорит она, огибая меня и
становясь прямо напротив, загораживая мне вход в зал, где уже во
всю разворачивается праздник в честь моего мужа. — Не хорошо,
Варвара Алексеевна. Не хорошо.
— Простите, — извиняюсь, потому что без ее упреков чувствую вину
за опоздание.
Не могу припомнить ни одного приятного разговора с этой
женщиной. А все потому, что она вечно сует свой острый нос во все
наши с Пашей дела. Даже в те, которые, на мой взгляд, просто не в
ее компетенции. Вот прямо как сейчас.
— Где ваше сопровождение?! — строго спрашивает она, а у меня
ощущение, что я нашкодивший ребенок, которого отчитывает директор
школы.
— Яяяя… — теряюсь, потому что знаю, этой овчарке точно не
понравится мой ответ. — Я их попросила меня в зале ждать. Я просто
хотела все сама сделать. Знаете ведь, как для меня важна
самостоятельность…
— Важно сейчас то, что ваш муж там! — она указывает
наманикюренным пальцем на дверь. — А вы здесь! Свое саморазвитие
отложите, пожалуйста, на свободные от мероприятий Павла Сергеевича
дни. Надеюсь вы понимаете, о чем я?
— Да, конечно, — виновато прикусываю губу. — Простите, я
наоборот очень хотела постараться…
— И перестарались! — высокомерно отрезает Инесса. — Ваш наряд
никуда не годится. Разве я не присылала вам соответствующий
гардероб?
— Присылали, — киваю, вспоминая те скучные старушечьи
шмотки.
— Так почему на вас это вызывающее платье?!
— О, оно в-вовсе н-не… — боже, как неловко.
Я только хотела сегодня постараться для Паши чуть лучше, чем
могла до этого. Хотела быть для него красивой. А в итоге…
— Красное, — закатывает она глаза, уже совершенно не сдерживая
раздражения. — Еще оборки эти, вы что танго танцевать собрались?! В
коляске?!
В горле возникает ком, а глаза щиплет от непрошеных слез обиды.
Это уже перебор! Да что она себе позволяет?!
— Вы хоть понимаете уместность тех или иных нарядов, Варвара? —
прожигает меня взглядом.
— П-понимаю! Но я ведь к мужу на день рождения собиралась,
неужели нельзя п-принарядиться? Что тут такого? — пытаюсь я дать
отпор этой злобной гадине. — В-вообще-то вы тоже в красном!
— Разница в том, что жена Павла Сергеевича не я. Это первое, —
она наклоняется ко мне, демонстрируя мне шикарное декольте, и
вцепляется пальцами в подлокотники моего кресла. — А второе, моя
хорошая, я — не в инвалидной коляске.
До боли сжимаю пальцами колеса, стараясь сдержать слезы. Они
душат так, что я и сказать ничего не могу. Хотя мне даже есть, чем
заткнуть эту грубиянку.
— Красный на женщине — это секс, — продолжает зараза. — А
женщина в коляске — асексуальна. Понимаешь? Рассинхрон. Для
рейтинга Паши полезней, чтобы ты выглядела достаточно жалкой. «Секс
в коляске», — она усмехается, — это просто смешно.
Грудь прожигает болью от мысли, что для «рейтинга Паши» будет не
полезно, если его жена вдруг встанет из кресла и перестанет быть
жалкой. Но я отмахиваюсь от этой глупости. Если речь о моем
здоровье, то моему мужу будет плевать на любые рейтинги.
— Варвара Алексевна? — слышу голос своего физиотерапевта,
который часто сопровождает меня вне дома, и это придает
уверенности.
— Благодарю за ваши замечания, Инесса, — отвечаю сдержанно. —
Постараюсь их учесть. И обещаю вам, что в дальнейшем «секс в
коляске» не повторится, — толкаю колеса, вынуждая суку отскочить в
сторону, пока я не проехалась ей по ногам. — Виталь, для
поздравления все готово? — обращаюсь к своему доктору, ставшему мне
за время моей реабилитации близким другом.
