Пролог: Лекс
Три года назад
Я смотрю в белоснежный потолок и
пытаюсь вспомнить, какой на вкус морской воздух, и вкус соленых
брызг на губах. Провожу по ним языком, но тут же морщусь от
обращения, потому что вкус мерзкой больничной каши держится на них
как прилепленный.
А еще песок.
Теплый мелкий песок, по которому
ступаешь словно по дорогому ковру. На Бали он всегда немного
горячее, чем на Мальдивах. А в Тайланде колючий, бррр. Никогда не
любил Тайланд. Но повез туда Вику, потому что это была ее детская
мечта. Боже, я мог отвезти ее в Париж, в Лондон, на лучшее в мире
лазерное шоу в Нью-Йорк, все курорты мира и лучшие отели был готов
бросить к ногам моей феи. Даже предлагал арендовать на недельку
целый остров, где мы могли бы бегать голышом. Где любили бы друг
друга в любое время суток. Где, возможно, смогли бы зачать нашего
ребенка. Но Вика попросила отвезти ее в Тайланд. И в первый же
вечер страшно чем-то отравилась, так что бОльшую часть нашего
путешествия мы провели в номере отеля, пытаясь справиться с ее
неудержимой рвотой. Я тогда еще осторожно предположил, не беременна
ли она, и увидел такой взгляд…
— Сначала кольцо и брак - потом
дети, - произношу вслух те ее слова.
И на белоснежном потолке внезапно
возникает ее призрачный образ: длинные золотисто-рыжие кудри по
плечам. Веснушки на каждом сантиметре ее кожи - а я изучил ее всю,
от волос и до пяток. Ямочки на щеках даже когда улыбаются только ее
прозрачно-голубые глаза. Я таких глаз вообще никогда ни у кого не
видел. Не думал, что природа способна создать такое в реальности, и
какое-то время думал, что Вика просто привирает и на самом деле
пользуется контактными линзами.
— Значит, мне придется родить тебе
дочь с такими же глазами, и тогда ты убедишься, что все
по-настоящему, - снова по-памяти произношу ее данное в шутку
обещание.
Проклятье!
Изо всех сил бью ладонями по
постели.
Раз. Еще раз. Так долго и отчаянно,
что кожа на ладонях жжет словно я пытаюсь сбить с себя негаснущее
пламя.
— Будь ты проклята! - ору в ее
смеющееся лицо, до сих пор призраком висящее на потолке. - Будь ты
сука проклята!
Дверь в плату распахивается и ко мне
забегает сразу несколько медсестер. Пытаются меня успокоить, но я
отчаянно изо всех сил сопротивляюсь.
— Дайте мне сдохнуть! - Отбрасываю
от себя две пары настойчивых рук, мотаю головой по подушке, пока
кто-то пытается зафиксировать ее в одном положении. - Просто дайте
мне сдохнуть!
— Алексей Эдуардович, пожалуйста,
успокойтесь! - пищит испуганный женский голос справа.
— Сейчас мы дадим вам
обезболивающие! - подхватывает еще более испуганный голос слева. -
Сейчас все пройдет!
— Идите вы на хуй со своими
пилюлями!
— Алексей Эдуардович, так нельзя, вы
же снова…
Я чувствую кончик иглы, который с
характерным щелчком пробивает вставленную в мою вену трубку
капельницы. Я даже по одному этому проклятому звуку уже могу
определить, что сейчас мне снова засандалят лошадиную долю
успокоительного. Я усну - и снова вернусь в тот мир, где я запросто
покорял волны, балансируя на доске для сёрфинга на собственных
ногах. Где у меня было было больше, чем «все». Где я был счастлив и
любим.
Точнее, думал, что любим.
Нет, в жопу все!
Я с силой выдергиваю руку из тонких
пальцев медсестры, перекатываюсь на край кровати, собираясь
свалиться на пол, и пусть все катится в пизду. Может, на этот раз
мне повезет упасть и разбить к хуям башку. Только бы сразу в хлам,
чтобы не стать окончательным овощем. Хотя, какая в хер разница?
До края остается всего один рывок,
но какая-то сила неожиданно хватает меня за грудки и вколачивает
спиной в постель с такой силой, что я чувствую странную тупую боль
в пояснице, которая на долю секунды заставляет сцепить зубы от
боли.
