Глава первая. Элиана
Сегодня отличная солнечная погода, о чем я узнаю сразу, как
только пытаюсь приоткрыть глаза — стоит немного повернуть голову, и
будто окунаешься в расплавленное золото, что обнимает, укутывает,
согревает.
За витражными окнами еще ранее утро, но солнечные лучи,
окрашенные всеми цветами радуги, уже прокрадываются в мою спальню,
наполняя ее волшебной красотой и уютом.
Щурюсь и перекатываюсь на подушке, сильнее обхватывая ее руками
— хочется еще немного поплавать в тёплой неге остаточных снов.
Какое же счастье, когда нет кошмаров. Так просто и естественно —
спать спокойно, не мучаясь, не вскрикивая, не вскакивая посреди
ночи в холодном поту. Но мне почему-то такая малость почти
недоступна. Хотя, я давно не ропщу и не жалуюсь, даже самой себе.
Много лет назад я буквально утопала в этих кошмарах, говорят даже,
чуть было не тронулась рассудком, но теперь привыкла, научилась
подавлять их в себе, а когда просыпаюсь с улыбкой, а не со слезами
на глазах — всегда радуюсь. Подумать только, как мало человеку
нужно для радости — всего-то лишь хорошо выспаться.
Вот и сегодня я улыбаюсь предстоящему дню.
Каждый же знает, что самая простая улыбка делает наш мир чуточку
лучше и капельку теплее, даже если за окном бушуют ледяные ветра, а
дороги и леса вокруг занесены снегом в рост человека. Если же там
лето и светит солнце, то хмуриться и морщить нос причин нет
вовсе.
Я тянусь и откидываю одеяло. Быстро перебрасываю ноги через край
кровати и поднимаюсь. Снова тянусь, на этот раз основательно,
вверх, вытянув руки и жмурясь так, что в зеркальном отражении, как
только вновь открываю глаза, вижу очень сильно взлохмаченную
девчонку с лицом, веснушки на котором сползли куда-то на сторону и
обратно явно не торопятся.
Показываю отражению язык и намеренно взлохмачиваю копну рыжих
волос. Затем встаю на носочки и старательно проделываю несколько
танцевальных па, краем глаза наблюдая в зеркале за тем, как выгляжу
со стороны. Получается вроде бы совсем неплохо, но все же
недостаточно идеально, чтобы не опозориться на скором празднике,
где мне предстоит быть чуть ли не центром всего внимания.
Упираю руки в бока и с досадой надуваю губы: нет, Эли, до
изящных воздушных фрейлин, которых мне однажды довелось видеть на
большом балу, где я была, мне так же далеко, как и постичь таинство
движения небесных тел над собственной головой. Хотя, я стараюсь изо
всех сил. И в танцах, и в астрономии.
Наверняка всему виной мое происхождение, хоть все вокруг и
твердят мне иное. Но если ты родился мышью, как можешь постичь
навыки кота?
Поджимаю губы, потому что за подобные мысли точно бы получила
нагоняй от профессора Лессы.
Ну и ладно, ну и пусть не тонкая, как тростинка, и не падаю в
обморок от любого шороха, зато посмотрела бы я на этих фрейлин
здесь, в нашу Северную зиму, закутанных по самый нос, пробирающихся
заснеженными тропами хотя бы от замка к воротам.
Зато у меня будет самый строгий и желанный учитель во всей
Империи.
Прикрываю глаза и снова проделываю все те же несколько па.
Только на этот раз не думаю о собственном отражении, а думаю о
руках того, кто совсем скоро навестит Ледяной замок. Очень надеюсь,
что навестит, потому что так давно его не видела и так соскучилась,
что не передать словами.
Чувствую, как по щекам расползается румянец.
Мне так много нужно ему сказать, включая самое главное, в чем до
сих пор боюсь признаться сама себе. Даже в собственных мыслях
кажусь себе полной дурой, надеясь хоть на какую-то взаимность. Да
даже и не надеясь, если уж честно. Кто я и кто он?
Сколько раз, коротая длинный зимний вечер, я представляла, как
признаюсь ему — и как он в ответ обнимает меня, прижимает
крепко-крепко и целует так, что у меня кружится голова. А потом
понимала, что, в лучшем случае, просто посмотрит, как на диковинный
пенек с глазами, и потихоньку уйдет, чтобы не запачкать себя
непонятной глупостью. А если начнет ругать или, того хуже,
посмеется? На какое-то время моя решимость прятала голову под
капюшон, но проходило несколько дней — и фантазии возвращались.
