Айварс Ормар, князь Уараса
Ферн, святилище Темного Бога
— Мне нужна сделка!
— С Ферном? — темные, почти черные губы фернийского жреца расплылась в улыбке. В его глазах фиолетовым огнем горело пламя азарта. — Ты спутал нас с Фейри, князь?
Под насмешливым тоном, я прижал к груди тело Лилианы. Грудь ее не вздымалась, глаза закатились и теперь на меня смотрели пугающе пустые белки с яркими красными пятнами — следами лопнувших сосудов. Я чувствовал себя бессильным, таким же жалким и маленьким, каким был когда-то, придя вот так к матери со своим первым другом на руках. Глупый щенок где-то наелся отравы и я до сих пор помнил, как ощущал телом его предсмертные судороги. Лилиана не оставила мне даже этой памяти. Только обвисшее пыльной тканью тело.
Пустое.
От этой мысли пустым казалось все. Мир, жизнь.
Ничто не имело теперь смысла.
Вот он мой смысл.
— Фейри не воскрешают из мертвых, — сухо ответил я жрецу, желая задушить его. Если бы можно, я бы выплеснул на него весь свой гнев, заставил бы землю сплестись корнями вокруг его ног и ломать кости за непочтение к Князю Уараса. Но я не мог.
Глупо калечить того, от кого ждёшь услугу.
— Фернаны тоже. Это под силу только Богам. Ты готов просить у Бога, гордый князь драконов?
Его черные губы дрогнули в презрительной усмешке. Как черный разлом между моей прошлой и нынешней жизнью. Если ради спасения Лилианы мне нужно встать на колени перед алтарем Фирса, я склонюсь. Я сделаю все, что угодно, лишь бы она жила. Нет такой цены, которую я бы не уплатил.
Я кивнул.
Ферн довольно прищурился.
— Оставь свою невесту здесь.
Я прижал безжизненное тело ещё крепче к груди, не желая отпускать ее. Понимал, что истинной уже нет рядом, но казалось, пока держу ее, любимая не уйдет. Не оставит меня одного.
— С ней нельзя.
Категоричный тон вызвал в груди новую вспышку злости.
Я запомню тебя, жрец. И вернусь. Ты умрёшь. Обязательно умрёшь от моей руки.
Я бережно опустил Лилиану на скамью храма. Ее белое платье испачкалась и теперь некрасиво свисало обрывком ткани до пола. Как саван.
Бледная кожа, посиневшие губы… Жизнь ушла из ее тела, но я отчего-то не чувствовал смерти. Истинность молчала. Как будто моя красивая, смелая девочка ещё жива. Как будто это дурной розыгрыш моего идиота-брата. Или несмешная шутка Эрика.
— Время идёт, князь. Если душа перейдет Озеро, то даже Боги не вернут ее назад.
Я с трудом отвёл взгляд от тела своей мертвой невесты и подошёл к ферну.
— Куда мне идти?
Никогда не был в храме Фирса раньше. Последний его алтарь в Уарасе разрушили и засыпали землёй больше трехсот лет назад. Я тогда ещё не родился.
Мы стояли у выложенного камнем круга жертвенника. Чаша, похожая на купель, с каменным дном, блестела черно-бордовой жидкостью. Со стороны походило на кровь.
— Встань в чашу, князь.
Я молча повиновался, не снимая сапог. Я не сын этого бога и не собираюсь выказывать почтения разуваясь.
Ферн фыркнул. Подошёл ближе, коснулся руками камней у алтаря, земля подо мной дрогнула, и я полетел вниз.
Инстинкты ревели, пытаясь пробудить дракона, но обернуться я не мог. Зверь глухо ворочался внутри, как будто связанный магической сетью. Я летел вниз в абсолютной тьме, ничего не разбирая, кроме размазанных от скорости пятен теней.
В какой-то момент мой полет замедлился сам собой. На твердые камни я опустился мягко, встретив подошвами шершавую поверхность. У мысков ботинок плескалось фиолетовое озеро. На мутной поверхности появлялись и исчезали уродливые очертания лиц.
— Не упокоенные души, — глубокий, низкий голос напал на меня сзади, как бесчестный противник. Тело сковало холодом, потом жаром. Я резко обернулся. — Те, кто не могут простить себя за содеянное при жизни. И те, кто не заслужил перед смертью прощения своих жертв. Здравствуй, сын мой.
