Пеппа семенила вслед за более опытными служанками. Все время
вертела головой, рассматривая высокие потолки замка, украшенные
фресками, мраморные колонны, блестящую плитку под ногами. Все было
совсем не так как в домах, где она привыкла прислуживать, и уж тем
более совсем не так, как в её собственной лачужке.
Ей ещё ни разу не доводилось прислуживать во дворце. Признаться,
она и не надеялась попасть сразу в горничные будущей королевы, но
вот какая удача: камеристка, что была едва ли не правой рукой
правителей, выбрала её по одному только имени, даже ни разу не
взглянув. Пеппа думала, что над ней смилостивился Благой Демиург.
Только подалась в замок, и сразу же прислуживать монаршей
особе!
Служанки всё шли и шли… Стремительно удалялись от центральных
комнат замка. Неужели покои будущей королевы находились где-то в
отдалении? Её Величество любила уединиться?
Наконец они подошли к темным дверям и остановились. Пеппа с
восхищением поглядела на двух солдат, стороживших вход. Ладные,
высокие юноши, подтянутые, да на таких в их деревне все девки
вешались бы. Она могла выйти замуж за кого-то такого. Почему нет?
Все хотят выйти удачно замуж. Чтоб красив и деньги в дом нёс. Вот
кто-то как тот, с ямочками на щеках.
Юноша окинул служанок холодным взглядом и открыл дверь. Пеппа не
преминула робко улыбнуться солдату. Но тот едва ли заметил её
попытку соблазнения.
В покоях было темно. Шторы на окнах плотно задвинули, так что ни
один лучик осеннего солнца не проникал в комнату. В кресле напротив
камина с кубком в руках сидела молодая женщина. Пеппа уставилась на
драгоценные камни в позолоченной посуде. Утащи она один такой кубок
и могла бы до конца жизни ни в чем себе не отказывать, а эти
вельможи, лорды и короли даже и не заметят его пропажу. Всего один
кубок — столько стоило её сытое существование.
Будущая королева подпирала кулаком голову и пустым взглядом
смотрела на огонь в камине.
И какие думы могут терзать красавицу, что спит на шелковых
простынях и носит на себе украшения, стоимость которых могла бы
покрыть годичные расходы целой деревушки?
Но она о чём-то думала так самозабвенно, что даже взглядом не
удостоила согнувшихся в нелепом поклоне слуг. Ну да, с чего Её
Величеству смотреть на такое отребье? Пеппа восхищалась, злилась и
завидовала. Но подчинялась и не возмущалась. Вылететь из дворцовой
прислуги не хотелось. Платили много. А ей деньги были нужны. Кому
они не нужны, когда зима на носу?
Дверь за спиной скрипнула. В покои вошла ещё одна девушка.
Пеппа, всё так же склоняясь перед будущей королевой, бросила
вороватый взгляд на гостью. Это была молодая темноволосая особа. В
чёрном простом платье. Ни вырезов, ни кружева, ни драгоценных
камней. Точно она на себя чёрную штору натянула. Но Пеппа была не
дура. Сразу поняла — платье хоть и простое, а пошито из чего-то
дорогого. Так оно выглядело.
Спина молодой девушки была прямой. Ну просто королевская осанка!
И как все эти дворяне умудрялись целый день ходить в таком
напряжении? Волосы были собраны в простой низкий пучок. И тоже — ни
одного украшения. Но все волосок к волоску. Строго и как-то
безжизненно. Лицо Пеппа рассмотреть не успела. Незнакомка стояла к
ней спиной.
— Кто это? — зашептала рядом стоящей служанке. Мэри или Нэнси,
как-то так. Она ещё не успела запомнить.
— Камеристка, — шикнула Мэри-Нэнси, глянув злобно на Пеппу.
Взглядом так и велела заткнуться. Пеппа скорчила недовольное лицо,
поджав губы, и сделала, что велели — заткнулась.
— Доброе утро, Ваше Величество, — голос у Камеристки был
приятный. Тихий. Тёплый. С какой-то загадочной и чарующей
хрипотцой. Пеппа даже подумала, что и поет она, наверное,
потрясающе. Таким ведь голосом только петь!
