Глава 1: Клинок без имени
Холодный ветер бил в лицо, как будто сама зима решила напомнить: ты не хозяйка здесь. Ты – оружие. Оружие не мерзнет. Оружие не дрожит. Оружие не плачет.
Айра Вейл стояла на помосте, высокая, прямая, в чёрных доспехах без герба, без знаков отличия – только выгнутый клинок на левом плече, выжженный в стали: знак Ордена Безмолвных Клинков. Под ней – площадь, заполненная народом. Тысячи глаз. Тысячи шепотов. Тысячи страхов.
Сегодня она казнит предателя.
Не разбойника. Не вора. Не насильника. Предателя. Того, кто продал границы королевства южным наёмникам, кто открыл ворота замка в час ночной тревоги, кто позволил убить двух принцев – мальчиков, которым не было и двенадцати.
Имя казнимого – Баррон Меллис. Бывший капитан городской стражи. Человек, которому доверяли дети. Который целовал руки матерям, улыбался старикам, принимал подношения от торговцев. А потом – предал. За золото. За власть. За обещание стать наместником на юге.
Айра не смотрела на него. Она смотрела в толпу. В лица. В глаза. Искала – кто из них следующий? Кто прячет предательство за улыбкой? Кто носит яд под одеждой добропорядочности?
Она знала: таких – сотни. Тысячи. И она – та, кто их вырежет. Кто выжжет гниль из тела королевства. Без суда. Без милосердия. Без колебаний.
– Карательница! – раздался голос из толпы. Молодой парень, в рваной рубахе, сжимал кулаки. – Он… он ведь просил пощады! Он сказал, что раскаивается!
Айра медленно повернула голову. Её глаза – серые, как сталь в тени, – встретились с его взглядом. Парень сразу отвёл глаза. Затрясся. Попятился.
Она не ответила. Не нужно. Её молчание – приговор. Её присутствие – угроза. Её клинок – закон.
Палач – высокий, в капюшоне, с топором на плече – ждал сигнала. Но сегодня не его дело. Сегодня – её.
Она подошла к Баррону. Он стоял на коленях, привязанный к позорному столбу, с вырезанным на лбу клеймом «ПРЕДАТЕЛЬ». Его губы дрожали. Глаза – мокрые. Он плакал. Не от страха смерти – от стыда. От осознания, что его видят вот так – униженного, сломленного, ничтожного.
– Айра… – прошептал он. – Ты… ты ведь помнишь меня? Мы… мы вместе служили в Теневом Патруле… Ты была девочкой… Я… я дал тебе хлеб, когда ты голодала…
Она остановилась в шаге от него. Не шелохнулась. Не дрогнула. Только пальцы правой руки чуть сжали рукоять меча – не из нервов. Из привычки. Как дыхание.
– Я помню, – сказала она. Голос – низкий, ровный, без эха. Как удар камня о камень. – Ты дал мне хлеб. А потом убил трёх моих товарищей. Сдал их южанам. Они умерли медленно. Ты смотрел. Пил вино. Смеялся.
Баррон задрожал. Захлебнулся слезами.
– Я… я был слаб… Я хотел… я думал, что спасу семью… Они угрожали моей жене, детям…
– Твоей жены нет. Твоих детей – нет. Южане убили их в первую ночь. За то, что ты попросил слишком много золота. Ты торговался. Ты торговался жизнями принцев – и торговался жизнями своей семьи. Ты не герой. Ты – крыса. Которая грызёт изнутри.
Толпа ахнула. Кто-то вскрикнул. Женщина упала в обморок. Мужчина схватился за сердце. Дети плакали.
Айра не обращала внимания. Для неё существовал только этот момент. Только этот человек. Только её долг.
Она достала клинок. Не меч. Не топор. Узкий, длинный, изогнутый – как лезвие жатвы. Клинок карателя. Им не рубят. Им – кромсают. Медленно. Точно. Чтобы боль длилась. Чтобы страх оставался. Чтобы другие видели.
– Последнее слово? – спросила она.
Баррон поднял на неё глаза. В них – мольба. Отчаяние. Надежда?
– Прости… – прошептал он.
Она наклонилась. Почти коснулась его уха губами. Так тихо, что услышал только он:
– Нет прощения для тех, кто предаёт детей.
И вонзила клинок ему в бедро.
Не в сердце. Не в горло. В бедро. Глубоко. Медленно. Поворачивая лезвие.
