Труп лежал на полу в ванной, а от его одежды растекались розовые лужи, – так себе зрелище, если вы, конечно, не работник морга, не судмедэксперт и не полицейский, специализирующийся на раскрытии убийств. Все перечисленные, конечно, тоже не млеют от вида самоубийц, но хотя бы привыкли.
Задумавшись, я прикинул, как все могло происходить несколько часов назад. Скорее всего, этот мажор напился, и с пьяных глаз, вспомнив о том, как у него все в жизни плохо, потому что, например, его бросила девушка или отец не купил машину, решился покончить с собой. Ну, понятно, для того, чтобы все потом ревели и страдали оттого, что его потеряли, такого молодого и красивого. Поэтому он, в чем был, забрался в ванную, напоминающую небольшой бассейн, совершенно случайно правильно порезал себе вены, а потом стал пить вино, слушать музыку и жалеть самого себя. Вон, бокал разбитый валяется.
Теплая вода способствует легкому вытеканию крови, поэтому такой способ самоубийства сравнительно безболезненный, при котором тело остаётся относительно неповрежденным (и, следовательно, выглядит более достойно). Но если ты хочешь только попугать, то здесь таится и опасность: очень легко можно уйти за грань, даже не заметив или заметив поздно и не успев перевязать рану. Думаю, так все примерно и было.
Не знаю, возможно, из-за того, что такой способ уйти из жизни использовал римский философ-стоик Сенека, покончивший с собой по приказу своего бывшего ученика, императора Нерона, но этот поступок часто ассоциируется у людей начитанных с образом «достойной смерти» или, скажем, способом уйти от тирании. Но это у интеллигенции, к которой покойник явно не имел никакого отношения, как я и сказал – обычный мажор, с младых ногтей избалованный родителями, забывшими счет деньгам.
Умирать, само собой, он не планировал, просто хотел попугать, но спьяну не рассчитал. Опомнился, когда уже было поздно: слишком много крови ушло в горячей воде. Выбраться из ванны кое-как сумел, но дальше потерял сознание, грохнулся на пол, где и умер. Привлеченная грохотом, заглянула домработница (или как сейчас эту обслугу называют?), увидела, испугалась, вызвала Скорую помощь, позвонила хозяйке – матери этого оболтуса. Скорая приехала, думаю, не сразу, практически вместе с родителями, добиравшимися из пригорода с очередного светского мероприятия. Врач констатировал смерть, заполнил нужные бумаги, сделал успокоительный укол пребывающей в шоке матери, и уехал. А отец непутевого самоубийцы позвонил Котельниковой. Может, и не совсем так все было, но не сомневаюсь, очень близко к этому. И вот я здесь.
С момента смерти прошло часов восемь или около того, в теле уже вовсю развиваются процессы трупного окоченения. Современная человеческая медицина в данном случае, понятно, бессильна. Иисуса Христа, который как-то воскресил своего друга Лазаря аж на четвертый день после смерти, тоже нет. Получается, вся надежда только на меня – Олега Виноградова, Лекаря, лишь я могу сейчас вернуть этого оболтуса к жизни.
Однако я не спешил, ожидая, чем закончатся переговоры Светланы Ивановны с отцом покойника. Мои услуги стоят дорого, очень дорого, особенно если речь идет о возвращении к жизни, – такая услуга доступна немногим, пожалуй, только из верхушки богатеев этого мира. А из чувства бесплатного гуманизма я и пальцем не пошевелю. Во-первых, мне этого мажора не жалко, да и с чего бы мне дураков жалеть? Одним больше, одним меньше, человечество ничего не потеряет, и даже не заметит. Во-вторых, все люди смертны, это аксиома, значит, то, что случилось, вполне себе естественно. Он все равно бы умер, пусть и на несколько десятков (возможно!) лет позже. По большому счету это ничего не меняет, с точки зрения истории, человеческая жизнь – совершенно пустячный период. В-третьих, я его знать не знал и даже не слышал о нем до сего дня. Пройдет совсем немного времени и, кроме родителей, о нем никто не вспомнит. Да и родители постепенно смирятся с потерей.
